По тундре, по железной дороге: И вновь звучат блатные песни! - [113]

В Одессу больше не приедет,

Наверно, не приедет никогда.

Зачем же я вас, родненький, узнала?

Зачем же я полюбила вас?

Раньше я этого не знала,

Теперь же я страдаю каждый час.

Возьму скорей стаканчик я отравы,

И выпью весь его до дна,

А вы, подружки дорогие,

Скажите, могила где моя?

Мой миленький придёт к моей могиле,

Станет он плакать и рыдать…

А лишь с могилы он вернётся,

Другую он станет целовать.

Указанное издание отыскал замечательный исследователь «низовой» песни петербуржец Игорь Шушарин, с которым нас связывает творческая дружба. Он же сообщил, что песенку в то время исполняла известная певица Мария Александровна Лидарская. Вот с этого момента, с 1917 года, можно вести разговор не просто об источниках «Панамы», а о полноценной песне «Я милого узнаю по походке». Отметим интересный факт: цензура допустила «Панаму» к печати 11 февраля, а спустя две с лишком недели, 27 числа, грянула Февральская революция…

Прозорливый читатель сразу обратит внимание на то, что два последних куплета «одесской песенки» 1917 года явно эксплуатируют тему, традиционную для городского «жестокого романса» начала XX века: самоубийство девушки из-за несчастной любви, измены со стороны «милёнка». Заметим, что в народной песне «Зачем тебя я, милый мой, узнала» финал как раз оптимистический: «дружочек желанный» возвращается, «целует, нежно за руку берёт» — «и сердце песню радости поёт».

«Панама», однако, предпочитает иную линию развития, чрезвычайно популярную в названный период. Несомненно, авторы нового шлягера вдохновились уже известным романсом «Маруся отравилась». Литературовед Сергей Неклюдов относит самую раннюю фиксацию текста «Маруси» к 1912 году, музыковед Глеб Скороходов называет в качестве даты создания песни 1911 год. Оба, впрочем, сходятся на том, что музыку к «Марусе» написал композитор, пианист и дирижёр, руководитель нескольких цыганских и русских хоров Яков Пригожий. Хотя Неклюдов делает оговорку:

«По другим сведениям, пластинка существовала даже в 1910 г., причем речь идёт ещё об одной сюжетной переработке, которая называлась “Маруся отравилась (Житейская трагедия)” или “Обманул Алёша бедную Марусю”, относительно данного текста в недатированном нотном издании сказано: слова Д. А. Богемского, музыка Г. З. Рутенберга, репертуар М. А. Эмской».

Романс мгновенно вошёл в репертуар популярных исполнителей: тенора Семёна Садовникова, Юрия Морфесси, «русско-цыганской» певицы Нины Дулькевич, Марии Эмской и др. «Марусю» записали «Русский народный хор под управлением И. И. Миронова» (1911), «Вокальный квартет бродяг под управлением Гирняка и Шама в сопровождении оркестра», «Дуня, московская шарманщица» (1914) и т. д.

О песенной трагедии с Марусей упоминали в своих произведениях Зинаида Гиппиус, Максим Горький, Самуил Маршак, Леонид Утёсов; пародийно-обличительное стихотворение «Маруся отравилась» написал в 1927 году Владимир Маяковский (вот насколько живучим оказался слезливый романс)…

«Маруся», конечно, трагична от начала и до конца:

Как солнце закатилось,

Умолк шум городской,

Маруся отравилась,

Вернувшися домой.

В каморке полутёмной,

Ах, кто бы ожидал,

Цветочек этот скромный

Жизнь грустно покидал.

Измена, буря злая,

Яд в сердце ей влила.

Душа её младая

Обиды не снесла.

Её в больницу живо

Решили отвезти,

Врачи там терпеливо

Старалися спасти.

«К чему старанья эти!

Ведь жизнь меня страшит,

Я лишняя на свете,

Пусть смерть своё свершит».

И полный скорби муки

Взор к небу подняла,

Скрестив худые руки,

Маруся умерла.

Пришёл и друг любезный:

Хотел он навестить.

А доктор отвечает:

«В часовенке лежит».

Идёт милой в часовню.

Там чёрный гроб стоит.

А в этом чёрном гробе

Марусенька лежит.

«Маруся ты, Маруся,

Открой свои глаза.

А если не откроешь,

Умру с тобой и я.

Маруся ты, Маруся,

Открой свои глаза».

А сторож отвечает:

«Давно уж померла».

Надобно отметить, что примерно в одно время с «Марусей» возникает другой «жестокий романс» — «Вот кто-то с горочки спустился». Современному слушателю он известен преимущественно переработкой, сделанной после Великой Отечественной войны:

Вот кто-то с горочки спустился,

Наверно, милый мой идёт…

На нём защитна гимнастёрка,

Она с ума меня сведёт.

На нём погоны золотые

И яркий орден на груди…

Зачем, зачем я повстречала

Его на жизненном пути?

Однако первоначальный вариант здорово отличается от воздыханий юной селянки — «зачем ты в наш колхоз приехал, зачем нарушил мой покой?» На самом деле всё куда драматичнее:

Вот кто-то с горочки спустился,

Наверно, милый мой идёт.

На нём голубенька рубашка,

Она с ума меня сведёт.

На нём цепочка золотая,

Цветок в петлице на груди —

Зачем, зачем я повстречала

Его на жизненном пути?

Куплю я ленту в три аршина,

Колечки, ветер, развевай!

Садится милый на машину,

Кондуктор, двери закрывай.

А я кричу: «Куда ж ты едешь?

А я остануся одна».

А я кричу: «Куда ж ты едешь?

А я ж завяну, как трава».

Проехал станцию Одесса

И Севастопольский вокзал.

На полустанке становился,

Кричал: «Размилая, прощай!

Забудь мой взгляд, мою походку,

Забудь черты мово лица.

Забудь, забудь, как любовались

С начала года до конца».

«Но как же я тебя забуду,

Когда портрет твой на стене?

Но как же я тебя забуду,