По ту сторону смерти - [8]

— Уж лучше бы тот, кто это сделал, создал бы их в виде статуй, — мелькнула мысль, — было бы куда проще. — Но эту мысль тут же вытеснила другая, он знал! Теперь он действительно знал о магии этого мира, и не только о ней. Единовременно переданные учителем магии знания касались не только тех шести заклинаний, которые он передал Кириллу, тут было и само понимание магии этого мира и принципы ее работы, и даже то, что существа, с которыми ему предстоит встретиться, всего лишь псевдоразумны, не способны осознать себя или испытать страх смерти. А еще они не являются «физическими телами» в привычном по старому миру понимании, ни они, ни сам Кирилл. Все это и многое другое он не просто узнал, эти знания стали частью его разума, как если бы он посвятил изучению этого долгие месяцы. Все же права была Эльза, направляя его сюда. Тот, кто создал этот мир, явно знал, что делал, даже немногословие чародея теперь выглядело логичным, попытайся тот передать все это словами, лекция затянулась бы на несколько часов и, наверное, оставила бы множество вопросов. А теперь Кирилл просто знал все это.

Он уже вышел в коридор и хотел, было, направиться на улицу, чтобы испытать на практике полученные умения, как услышал короткий всхлип. Звук шел со стороны лестницы, ведущей на второй этаж. Сомневаться, что принадлежал он той девушке, о которой говорила Эльза, не приходилось.

Вздохнув, Кирилл направился в сторону лестницы. Опробовать новое знание, конечно же, было интересно. Но делать это, зная, что где-то рядом плачет девушка, да еще попавшая в такое же скверное положение, как и у него, было бы кощунством. Впрочем, сам Кирилл каких-то сильных эмоций по поводу своей кончины не испытывал то ли времени на это не было, то ли сам он оказался настолько твердолобым, что сей факт не сильно тронул его душу. Разбираться в этом Кирилл не спешил. Впрочем, скорее первое, ведь он чувствовал засевший в глубине сознания комок недосказанных мыслей и свернутых в тугой жгут эмоций. Чувствовал, но пока гнал от себя даже саму мысль о том, чтобы прикоснуться к нему. Возможно, ему было просто страшно это сделать.

Поднявшись на второй этаж, он увидел ее. Девушка сидела на полу в конце длинного коридора, уткнув голову в согнутые колени. Ее плечи вздрагивали в беззвучном плаче.

Кирилл замер. Вот как утешить человека, потерявшего близкого родственника, он еще мог себе представить, но что сказать в утешение самому умершему?

— Привет, — наконец произнес он. Ничего более дельного в голову просто не пришло.

Девушка подняла взгляд и молча посмотрела на него.

То, что глаза у девчонки «на мокром месте», Эльза была права. Покрасневшие от слез, они не портили (обычно покрасневшие от слез не только глаза, но и вся моська, а еще и распухшая, так что это не к месту) ее красивое обрамленное каштановыми волосами лицо, но вполне передавали отчаяние девушки. В отличие от Кирилла, ей мысль о смерти далась нелегко.

— Можно присесть? — негромко спросил он, взглядом указывая на место рядом с девушкой. Ему очень хотелось утешить ее, правда, но он просто не знал, как.

Марина, если это, конечно, была она, ничего не ответила, даже не кивнула, но Кирилл все же подошел и присел рядом. Бывают в жизни моменты, когда ждать согласия для того, чтобы помочь, едва ли стоит. Тут уж человек решает сам, готов он проявить участие, и не формальное, а именно от души, или действительно задавал вопрос о помощи ради проформы. В первом случае, отсутствие ответа едва ли что-то значит, во втором, как раз, является поводом, чтобы извиниться и уйти с «чистой совестью». А уходить Кирилл не собирался, не тот случай. И пусть он совершенно не представлял, что ему сказать, горе этой девушки сейчас ему было куда важнее собственных переживаний. И дело было даже не в том, что он, вроде как, парень. Просто бывает такое, что надо что-то делать, и, порой, даже неважно что, главное, что-то делать, чтобы совсем не впасть в отчаяние. Он вот поперся в таверну и решил изучить магию, а ей повезло меньше, она зациклилась на самом факте собственной смерти, и сейчас ее нужно было срочно вытаскивать из этого омута.

Но слов не было. Кирилл решительно не мог придумать хоть что-то, с чего можно начать разговор, ну не со смерти же.

Так они молча просидели с минуту, и первым заговорил не Кирилл.

— Мы умерли, представляешь, мы умерли, нас там больше нет, — глухо, не поднимая лица с колен, произнесла она.

— Ну не совсем же умерли, — тщательно подбирая слова, медленно (очень часто он говорит медленно, это намекает на то, что он тормоз) заговорил он, — тело умерло, а мы вот сидим здесь.

— Ты как? — Спросила она.

— Как что? — Начал, было, Кирилл, но тут же поправился. — Я? Отравился.

— А я утонула.

— Что, плавать не умела?

— Умела. Плохо. Ну… Не очень хорошо, но умела. Мы с сестренкой в заводи баловались, а там дальше течение. Вот меня и понесло. Я испугалась, запаниковала. Плохо помню. Помню, вода кругом, страшно, и очень страшно и хочется сделать глоток воздуха, просто невыносимо хочется.

Она шумно вздохнула и снова заплакала.

— Ну, не все же так плохо, — Кирилл приобнял девушку за плечи, — это тело умерло, мы-то здесь.