По ту сторону - [34]

Шура запнулась: «Что бы ещё сказать Ане, чтобы силы ей прибавить?»

Аня лежала с широко раскрытыми глазами, окаменевшая, безучастная.

Шура вздохнула и отошла в свой угол.

— Давайте, девочки, хоть чуток поспим, и так уж скоро на работу, — сказала она устало.

Все затихли. Аня будто успокоилась, но не спала. Шура заснула, и только Люся ещё ворочалась, думая об Ане. После этого разговора Люся, пожалуй, больше, чем когда-нибудь, тревожилась за Аню.

Верим в победу

Мальчикам долго не удавалось наладить связь с военнопленными. То, как назло, совершенно невозможно было словом переброситься, потому что немецкий автоматчик не отходил от телеги, то, вместо Вовы, ездил Костя, не знавший Павлова. Так прошло немало времени, и наступила зима. Наконец Вове всё-таки удалось увидеть Павлова, и он незаметно подал ему письмо.

Вечером ребята собирались вместе, много говорили, спорили, ожидая ответа от пленных — Жора упорно делал своё дело. Он уже набрал порядочно табаку. И хотя это обошлось ему дорого, он не унывал.

История с табаком надолго запомнилась Жоре. Юра и Жора белили известью чердак. Жора увидел там ящик с жёлтыми спрессованными листьями табака. В тот же вечер он смастерил мешок из рукава старой рубашки и отправился на добычу. Взять сразу целую пачку он не решился: Лунатик мог догадаться. Жора решил брать табак постепенно, по несколько листьев из каждой пачки, и таким образом наполнить мешочек.

По ночам Жора забирался на чердак. Надёргав листьев, совал их за пазуху и тихонько уносил к себе.

Однажды Жора решил попробовать набрать листьев и днём, полагая, что старик спит.

Забравшись на чердак, он присел к ящику и стал осторожно отдирать листья от пачек. Сзади, словно лиса, бесшумно подкрался Лунатик и так хватил Жору по голове кованым сапогом, что у того искры из глаз посыпались.

— Он бил меня молча, — рассказывал Жора. — Сначала оглушил сапогом, а потом схватил за уши. У меня из носа кровь пошла, я вырвался — и бежать. Прибежал на голубятню, а сам думаю: «Сейчас притащится сюда добивать меня». Сунул табак под диван и сижу, жду. А он, изверг, не идёт, да и только! Хоть сам беги к нему да спину подставляй…

За обедом Люся спросила Жору, почему у него синяк на лбу. Жора рассказал всё девочкам. Люся ругала Лунатика. Аня спросила:

— Ну, а утром Лунатик бил тебя?

— Нет, — ответил Жора.

— Ты напрасно поступаешь так неосторожно. Окажись на месте Лунатика Эльза Карловна, ты бы так легко не отделался, — сказала Шура.

Все сочувственно отнеслись к Жоре, и только Вова с упрёком сказал:

— Будь осторожен: себя подведёшь, и нам плохо будет.

Подымаясь из-за стола, он добавил:

— На строительство еду.

Ребята переглянулись. Все они ждали ответа Павлова с нетерпением и надеждой, словно не они пленным, а пленные им готовились помочь.

Вернулся Вова рано. Ещё по дороге он прочитал ответ Павлова.

«Вы ребята, молодцы, что остаётесь настоящими советскими людьми, пионерами, не падаете духом, Красная Армия. победит и обязательно освободит всех», — писал Павлов. Он сообщал, что фашисты кричат на весь мир, будто гитлеровская армия уже у стен Москвы, но только он, Павлов, и большинство пленных не верят фашистской брехне: «Мы уверены, что Москву гитлеровцам наш народ и армия не сдадут».

Павлов благодарил ребят за готовность помочь им. Он хорошо знал, что хлеба ребятам достать будет очень трудно, и поэтому про хлеб ничего не писал, а просил, если можно, достать ещё табаку. Он писал, что им нужны большие ножницы, садовые или портновские, и советовал быть очень осторожными. Зачем Павлову ножницы, Вова никак не мог понять, но решил попросить Люсю посмотреть, не попадутся ли ей такие ножницы в хозяйском доме.

Вова шепнул поджидавшему Жоре о том, что привёз письмо от Павлова. Жора сказал об этом другим. Он с трудом скрывал своё нетерпение. Ему хотелось лично прочитать ответ. Костя ходил встревоженный, боясь, как бы кто-нибудь от радости не проболтался.

Аня растерялась, узнав от Шуры эту новость. Она не могла представить себе, что пленные, которых держат за колючей проволокой, расстреливают и морят голодом, которых повсюду сопровождает охрана, смогли написать и передать письмо.

Читать письмо всем сразу Вова не решался.

«Письмо прочтите и обязательно уничтожьте», — предупредил Павлов.

И всё же Вова сделал так, что ещё до ужина все успели познакомиться с содержанием письма. Аня читала копию письма вместе с Люсей. Она трижды перечитывала то место, где говорилось, что фашисты у стен Москвы, и сразу приуныла.

— Значит, немцы под Москвой? — с тревогой спрашивала она Люсю.

— Под Москвой или нет — это никто не знает, но наши старшие товарищи говорят, что фашисты врут. Москвы им не видать, и в Москву им не войти никогда!

— А, если возьмут Москву, тогда что, всё пропало?

— Да не возьмут они Москву! Не возьмут! Понимаешь, Аня, не возьмут! — чуть ли не кричала Люся, успокаивая подругу.

— Москва… Москва… — твердила Аня.

За ужином у ребят было приподнятое настроение: всё-таки добились своего, наладили связь! Только Аня сидела в стороне, притихшая и унылая.

— Что с ней? — спросил Вова у Люси.

— Плохо, Вова. Наверное, нездорова. Она всё что-то шепчет, ходит как потерянная, а станешь спрашивать — молчит.