По ту сторону Нила - [31]

Внешне невозмутимый, но с натянутыми до предела нервами, Джереми развернул бумагу. Между его сдвинутыми бровями появилась складка, в то время как глаза, темные и блестящие, как два отполированных камня, снова и снова пробегали роковые строчки.

– Ну же, не томи!

– Что там?

– Королевский Суссекский, Первый…

Голос у Ройстона был сухой и тихий, похожий на шуршание листьев осенью.

Курсанты взвыли, как стая волков, и все четверо повалились на траву, где еще долго катались, толкаясь, обнимаясь и хохоча от счастья.

Приоткрылась дверь, за которой лежал мир, полный неожиданностей и приключений. А они были непобедимы как боги, и сила била из них ключом.

Наконец посреди всеобщей неразберихи и ликования Саймон запрокинул голову и провозгласил, тыча пальцем куда-то в небо:

– Мы – самые-самые! И нам принадлежит мир!

11

На рассвете сильный ливень словно вымыл висевшую в воздухе летнюю пыль. Солнце еще разгоняло последние тучи, наполняя мир бледно-золотистым светом, мокрые листья походили на изумруды, а фасад здания Королевского училища сверкал, словно был сделан из тончайшего фарфора.

Гремевший над плацем радостный марш никого не мог оставить равнодушным: ни коменданта вместе с его заместителем в увешанных орденами и медалями мундирах, ни офицеров и профессоров с воспитателями, чья небесно-голубая форма казалась прозрачной и переливающейся в лучах солнца, как стрекозиные крылья.

Одни только лошади, бока которых лоснились, отражая блеск парадного убранства, оставались невозмутимы. Лишь их не трогали салюты, громовые приказы и взрывы аплодисментов.

Легкие платья – белые, голубые и розовые, – купленные или сшитые специально по этому случаю, с кружевами, воланами, оборками и драпировкой из тюля, воскрешали в памяти обстановку воскресного дня в летнем саду. Разноцветные ленты на шляпках и изящных зонтиках трепетали, как крылья бабочек. Костюмы мужчин – котелки, цилиндры и сюртуки с накрахмаленными белыми сорочками – настраивали, напротив, на серьезный лад. Между ними мелькали мундиры военных – зеленые, красные, серые, действующих и ушедших в историю полков, – один взгляд на которые навевал воспоминания о славных победах прошлого.

Но и они не могли отвлечь внимание от героев дня. Повседневную синюю форму кадеты сменили на парадную, ало-черную, с золотыми пуговицами. Их стройные колонны тянулись по плацу сверкающими змеями, так что у зрителей перехватывало дыхание.

– Невероятно! Она опять за свое! – простонала Сесили, неотразимая в своем легком платье с незабудками на кремовом фоне.

Ее слова относились к Бекки, которая пробилась в первый ряд с букетиком полевых цветов в руке и оттуда посылала Стивену воздушные поцелуи.

– Оставь ее в покое, – сердито одернула подругу Грейс. – В конце концов, это касается только ее и Стивена.

– Сесили! – Сис повернула голову, почувствовав на своем плече руку Констанс Норбери. – Прошу тебя, будь помягче с Бекки. Не каждому, как тебе, посчастливилось вырасти рядом с гувернанткой и матерью и во всех тонкостях изучить этикет.

Щеки Сис залила легкая краска.

– Конечно, леди Норбери, простите меня…

Однако стоило ей повернуть голову в сторону кадетов, как на лице снова появилась злая гримаса.

– И все-таки она ведет себя возмутительно. – Сис с вызовом скосила глаза в сторону Грейс.

Та же глядела куда-то вперед, поверх зеленой с лентами шляпки Ады.

– Прошу прощенья…

Сесили внимательно следила, как Грейс пробиралась сквозь толпу, то там, то здесь останавливаясь, чтобы ответить на приветствия. Сесили даже привстала на цыпочки, чтобы разглядеть ту, к кому направлялась Грейс. Однако чопорная дама средних лет в неброском платье в сероватых и бледно-коричневых тонах показалась ей незнакомой. Сис пожала плечами и снова сосредоточилась на выпускниках, один из которых выглядел сегодня особенно потрясающе.

Грейс застыла в нерешительности: не ошиблась ли она? Светлые пепельные волосы под скромной шляпкой, загорелое, но от природы, по-видимому, бледное лицо, черты которого нельзя было назвать ни изящными, ни грубыми, – во всем этом как будто не усматривалось ни малейшего сходства с Джереми. И в то же время эта женщина чем-то напоминала его. Быть может, причиной тому был невидимый барьер, отделявший ее от остальной публики, за которым она, казалось, чувствовала себя пусть и не вполне комфортно, зато более-менее уверенно.

– Простите… миссис Данверс?

Серые глаза испуганно заблестели, однако женщина тут же взяла себе в руки.

– К вашим услугам.

Вблизи ее лицо оказалось жизнерадостным, несмотря на усталость в глазах. Грейс поняла, что миссис Данверс еще довольно молода, хотя в уголках рта и по линии носогубного треугольника уже пролегали глубокие морщины – признак нелегкой жизни.

Грейс широко улыбнулась и протянула ей открытую ладонь.

– Прекрасно, рада вас видеть! А я – Грейс, Грейс Норбери.

На лице дамы отразилось удивление, судя по всему, имя Грейс она слышала впервые.

– Сестра Стивена, – пояснила Грейс. – Они с Джереми друзья и вместе сидят на занятиях. Мой отец – профессор тактики, и Джереми бывал у нас на выходных…

Грейс невольно повышала интонацию к концу каждой фразы, словно задавала вопросы.