По ту сторону грозы - [57]

19

Следующий день вся деревня была овеяна ожиданием, люди улыбались и переговаривались, все ждали когда же наступит вечер.

Энна проснулась, очень рано, за окном все еще было темно, на соседней кровати мирно храпел Миша. Тихо поднявшись, чтобы не разбудить его, она все же подняла его упавшую подушку, и аккуратно, стараясь не потревожить его сон, подложила ему под голову. Выйдя на кухню, она села на стул у окна, и подтянув к себе колени, вспоминала странный сон, пробудивший ее в такую рань. Странный, вроде бы спокойный, он в то же время будоражил ее. Она стояла посреди темноты, но темнота эта была одушевленной, она то и дело воспроизводила мысли Энны. Стоило ей задуматься о чем-либо, как в темноте, как на экране телевизора отражались ее мысли. Она вспомнила один из вечеров проведенных на даче, и темнота воспроизвела ее воспоминание как будто кто-то невидимый снимал их на камеру в тот вечер. Как со стороны она увидела сидящего на лавочке Сашу, как по-хозяйски он одной рукой обнимает ее, а другой держит телефон. И тут же картинка поменялась, вот они сидят с Мишей, за столом на его дне рождении, одна рука его лежит на спинке ее стула, а другая сжимает стакан с вином. Обе эти картинки враз стали рядом, и Энна поразилась той разницей, что видна была. С Сашей они сидели как люди сблизившиеся телами, но с Мишей, было то единение душ, о котором говорила Райана. Сейчас, когда оба эти воспоминания предстали перед ней одновременно, она поразилась той неосознанной, безмолвной идиллии что соединила ее и этого чужого мужа.

-Доброе утро, - сонный голос Миши вывел ее из раздумий, и повернувшись к нему, она изумилась тому, как откликнулось сердце. Он стоял такой забавный, заспанное лицо, взъерошенные волосы.

-Доброе, - Энна не удержалась, и подойдя к нему еще больше взъерошило и без того спутанные волосы, - садись, я чай сделаю.

Он уселся на стул, еще не до конца сбросив сон.

-Ну что, к загадыванию желаний готова? – и внутренне сжался. Пол ночи он раздумывал и взвешивал все вариации на тему их с Энной жизни, и так ничего и не понял. Сейчас же, вспоминая свои ночные рассуждения, он пришел к нескольким выводам. Во первых он не в состоянии помешать Энне вернуться к мужу, которого она любит. Во вторых, он так же не в состоянии запретить ей влюбиться в другого. И в третьих, он в любом случае останется для нее лишь другом, так и не нашедшим в себе силы признаться ей.

-Готова, - отозвалась Энна, ставя на стол горячий чай. Но ушедший в себя Миша не заметил странную обреченность ее голоса.

-Так, а что, будет праздник, или как?

-На площади будут палить большой костер, вино, танцы, все как обычно, будет ли фейерверк, не знаю, а потом, когда взойдет эта необычная луна, пойдем на озеро.

«А что если это наш последний вечер?» - подумал он, и желая изменить тему разговора, задал первый пришедший в голову вопрос:

-Наряд выбрала?

Удивившись его интересу, она задумалась, перебирая в голове всю имеющуюся одежду.

-Да, я пойду в голубом сарафане, с вышивкой. Помнишь?

Он кивнул, абсолютно не помня его.

-А тебе приготовлю, что-нибудь в тон.

-В тон?

-Ну, - Энна засмущалась своему порыву, абсолютно не представляя себе, как это объяснить ему. На все праздники, она сама выбирала ему одежду, просто, что бы их наряды сочетались, и находясь в полной уверенности, что Миша не то что обратит на это особое внимание, да он вообще не заметит этого. Но в свете последних открытий собственной души, понимая что все это она проделывала далеко не просто так, - мне захотелось, что бы мы были гармоничны.

-Да? – он внимательно всмотрелся в ее глаза, судорожно пытаясь вспомнить как выглядели их наряды на прошлых праздниках. Но эту попытку пришлось сразу же забросить, он даже не мог вспомнить в чем она была вчера.

-Да, - она ответила ему таким же прямым взглядом, пытаясь понять, насколько сильно дала знать о своих чувствах. И понял ли он вообще к чему она.

Солнце неуклонно ползло по небосклону, и чем выше оно поднималось, тем чаще Энна меняла принятое накануне решение.

«Может лучше вообще не пойти?» - она в тысячный раз задала себе этот вопрос, и в тысяче первый раз поменяла решение, «а вдруг он пожелает вернуться, и так и получиться? А если наоборот, пожелает остаться, и мы никогда не вернемся? А хочу ли я вернуться? У Саши, наверное, уже другая жизнь, да и у Марины. А если нет? Если они ждут? А если мы останемся? Что же мне загадать? Это все просто старое поверье, это не правда! А если сбудется?». И эти вопросы продолжали всплывать в ее голове, сами себя порождая.

Несколько раз за день они обменивались с Мишей, ожиданиями предстоящего вечера, и она всем своим видом, каждым словом подчеркивала желание пойти и на праздник и на озеро. Не понимая, в какой страх загоняет его. Не видя, так тщательно скрывающееся за каждым его вопросом желание остаться здесь. Робкую надежду на то, что она тоже хочет быть с ним.

Вечером они нарядные и красивые, шли на площадь в толпе таких же разряженных соседей. Миша с ноткой обольщения принимал улыбающиеся взгляды тех, кто смотрел на них. Увидя Энну в своем наряде, он наконец вспомнил платье, и что купили они его на ярмарке. Голубое, расшитое пастельными лентами, оно было очаровательным. Ему же она выбрала белую рубашку, со светло голубым узором, немного напоминающим рисунок на ее платье, темные брюки, и широкий ремень.