По ту сторону грозы - [36]

От обиды, она все же выронила горшочек, рассол замочил подол ее платья, и его брюки, помидоры раскатились по комнате, распространяя кислый запах.

Миша все так же смотрел на нее сверху вниз, понимая свою вину, и не желая извиняться.

Она больше не проронила ни слова, просто развернулась и ушла. Оставив его один на один с разбитой посудой, раскатившимися в разные стороны помидорами, и чувством собственной глупости. Он слышал, как скрипнуло кресло, когда она присела на него, увидел в маленькое окошко, как ветерок поднял прядь ее волос.

«Ты дурак» - сообщил ему мозг.

Миша опять наклонился, собирая осколки и помидоры, он пытался вернуться в то состояние агрессии, в нем было легче, да и проще. Но выплеснув весь этот негатив, обнаружил под ними огромную, зияющую пустоту. Он собрал помидоры и зелень, даже помыл пол. Далее оттягивать свой выход из комнаты возможности не было. Энна все также сидела в кресле, вглядываясь в облака.

Поскрипев половицами, он подошел, и неуверенно постояв рядом, все же присел на соседнее кресло.

-Извини.

-Извиняю – она ответила, не отрывая взгляда от неба.

-Я не хотел.

-Я знаю.

-Нет, правда. Это глупость, я сам виноват.

-И это знаю.

И от этого ее «знаю», от спокойного голоса, ему сделалось одиноко и чуждо, настолько, что даже мороз по спине пошел. Теперь он по-настоящему понял, как страшно ему начать жить, как страшно, что Энна единственный человек, близкий ему и связывающий его с жизнью, может уйти. В глубине души он знал, что вся эта злоба, это лишь от страха, как подготовка к тому, что однажды он останется, по-настоящему одинок. Навсегда.

-Эн, - он позвал, но она не повернулась, - Энни. Прости…

Высоко в небе кружили две птицы. «Может ласточки?» - думала она. Птицы ныряли в воздух, поднимались вверх и снова падали вниз. Но вот танец их закончился, и они разлетелись, каждая в свою сторону. Как будто и не было той невидимой связи, что заставляла их кружить вокруг друг друга, пропала та невидимая лента, что связывала их. И она повернулась к Мише. Энна смотрела на него, не обвиняюще, не ожидая извинений. Никак. Просто выполнила его просьбу, желая стать птицей. Вспорхнуть и улететь отсюда. От этого дома, от этой жизни, от этого человека.

«Что сказать?» - думал он. Вспоминая похожие ссоры с Мариной. Но тогда его слова были правдивы, обвинения имели почву. Она была упрямой неряхой. Но Энна другая. Ему опять вспомнились аккуратные стопки тарелок и блюдец в буфете, и тут же кухонный ящик дома, в Москве. Как-то открыв его, он просто чудом поймал падающую чашку. У Марины был абсолютный хаос на кухне. Так и не придумав, что сказать он молча наблюдал, как она иронично улыбнулась, и, встав с кресла, зашла в дом.

Побродив по деревне, он вдруг обнаружил себя возле местного питейного заведения. «Была,ни была» подумал он, и толкнул дверь. Внутри было душно и пахло какой-то кислятиной, смешанной с запахом табака. На звук колокольчиков возвещающих о новом посетителе тут же появилась улыбающаяся женщина, неопределенного возраста и необъятной наружности.

-Чего изволите? – спросила она, вытирая жирные руки о передник.

-Чего? Выпивки, крепкой, и закуски сытной.

-Ща будет, а вы пока присядьте, - она указала ему на свободные места - я принесу.

Кивнув ей, он направился к одному из пустующих столиков. Маленький, квадратный стол, из сбитых темных досок стоял у открытого окна, здесь не так сильно чувствовалось местное амбре, что его очень обрадовало.

Хозяйка принесла кувшин какого-то алкоголя, вкусного и крепкого, и тарелку вареного мяса с тушеным картофелем. Алкоголь оказался достаточно крепким, для того что бы Мика осознал себя уже глубокой ночью, все в том же трактире, в окружении пьяных мужчин, и назойливых женщин. У него на коленях сидела одна из них, достаточно стройная, рыжеволосая нимфа в ярко зеленом платье эффектно спущенным с одного плеча.

«Ничего себе, выпил» - подумал он, снимая с себя красавицу.

-Куда же ты? – обижено проворковала она, призывно обнимая его за шею.

-Домой милая, - он отцепил цепкие пальчики с грязными ногтями от своей шеи и как можно быстрее, не слушая зазывания пьяных новообретённых знакомых, пошел домой.

Стараясь как можно без шумнее пробраться в дом он все же зацепился ногой за порог. Ругая себя за неуклюжесть, он на ощупь пробрался к своей кровати, и уже почти улегся на шуршащем матрасе, когда Энна заговорила:

-Помойся! Или лучше ляг в бане! – она весь вечер уговаривала себя не реагировать на него, вообще. Просто делать вид, что они чужие люди. Но обида, цепкая, как пиявка, все же желала реванша.

-С чего бы это? – так же в тон ее злобному шипению ответил он.

-От тебя воняет! Я через всю комнату слышу!

-Ничем от меня не воняет.

-Воняет кислятиной, табаком и женщинами!

-А последнее ты-то с чего взяла? – уже не так злобно пробурчал он.

-Значит угадала! Сделай одолжение, выйди!

-Нет! Тебе воняет, ты и выйди.

-Детский сад! – она подскочила с кровати, накидывая на плечи одеяло, - Ну почему именно ты? Почему Саша не поехал со мной?!

И тут что-то рванулось в его душе, нечто, что он прятал, о чем не хотел ни думать, ни говорить, алкоголь снял те блоки, и запреты что сам он с таким трудом выстроил: