По ту сторону - [22]
— Ну что? — тихо спросила Элинора. — Он отвечает?
Хьюлетт, напряженно вслушиваясь, отрицательно покачал головой и тихонько повернул верньер конденсатора.
— Алло, алло, алло, — снова заговорил Хьюлетт. — Я вызываю станцию Хьюлетта, Нью-Йорк…
— Вызовите лучше департамент полиции, — вдруг произнес Уолкер. — Там не спят… Слышите?
— Невозможно, — коротко отрезал Хьюлетт, — не мешайте…
Уолкер оттолкнул Дэвиссона, стоявшего между ним и Хьюлеттом, и подошел к микрофону.
— Алло, — сказал он с жаром, — станция? Дайте срочно департамент полиции…
Элинора смеялась.
— Чорт возьми, — рассердился Уолкер, — я покажу вам, как шутить с полицией!
И, не отходя от микрофона, он добавил несколько сочных ругательств, слышанных им некогда от шкипера дальнего плавания, уличенного им в нечестной игре в покер.
— Шокинг, — возмущенно сказала Элинора.
………………
Слепой случай управляет событиями, совершающимися не только в подлунном мире, но и вне его…
Слова Уолкера, понятные своей искренней интонацией, были услышаны. Но не на земле… Не в лаборатории Джемса Хьюлетта, где за отсутствием Жозефа приемно-передаточная станция покрылась густым слоем пыли…
Слова Уолкера были приняты на кустарный самодельный приемник, сооруженный на неведомой планете двумя комсомольцами.
Они были услышаны Ванькой-Каином и Мишкой Щуром.
Глава XVIII. Визит в полицию
Телеграфная лента с ежедневной записью биржевых курсов медленно сползала с аппарата и белой змейкой извивалась по полу, путаясь вокруг разутюженных брюк секретаря.
— Стэндэрт-Ойль — восемьсот десять, — монотонно жужжал секретарь, — Джинераль-Электрнк — тысяча три…
— All right, — перебил Генри Броун, — довольно, меня это больше не интересует.
В это время пронзительно зазвонил телефон.
— Хэлло, — крикнул секретарь, снимая трубку, — да, Броун-Билдинг… Мистера Броуна? Кто спрашивает?..
— Скажите, что меня нет, — сказал с раздражением Генри Броун. — Я не хочу говорить.
Секретарь прикрыл ладонью рупор телефона.
— Мистер Броун, это говорит департамент полиции. С вами желают говорить по неотложному делу…
— Спросите в чем дело…
— Мистер Броун сейчас очень занят, — сказал секретарь в рупор. — Говорит его личный секретарь… Будьте любезны сказать мне в чем дело.
На лице секретаря внезапно отразилось беспокойство.
— Сейчас, — бросил он трубку и, повернувшись к мистеру Броуну, трагическим шопотом добавил: — по поводу исчезновения мисс Элиноры…
— Слушаю, — мистер Броун немедленно взял трубку, — есть новости? Как? Что?
Секретарь, широко раскрыв глаза, смотрел на мистера Броуна, точно пытаясь по его лицу угадать характер сообщаемых ему известий.
— Сейчас приеду, — лаконически сказал Броун и, не поворачивая головы, приказал: — немедленно автомобиль…
Через десять минут Генри Броун сидел в приемной начальника тюрьмы н слушал взволнованные пояснения следователя.
— Вы понимаете, мистер Броун, каких усилий мне стоило вырвать у арестованного признанье в том, что ему известно местопребывание вашей дочери… Мой многолетний опыт заставлял меня быть уверенным в том, что преступник знает все, но не хочет признаться. Но я заставил его это сделать. Заставил ценой невероятных ухищрений и тонко поставленных допросов…
Начальник тюрьмы, прищурившись, слушал следователя, размышляя про себя о том, какую часть премии ему удастся получить в свою пользу.
— Отдавая дань проницательности моего достоуважаемого коллеги, — заговорил он скрипучим голосом, — я не могу не указать на то обстоятельство, что признанию арестованного в значительной степени способствовал тот режим, который я к нему применил: души по утрам, гимнастика и т. д..
— Разве у вас так сильно заботятся о здоровьи заключенных? — спросил Генри Броун, посасывая свою сигару.
— Несомненно, дорогой мистер Броун, — ответил начальник тюрьмы, отведя глаза от насмешливо усмехавшегося следователя. — Ведь Америка — это самая гуманная страна в мире…
Торжественную речь начальника тюрьмы перебил чей-то язвительный голос:
— От наивности до наглости один шаг, и притом очень небольшой…
Начальник тюрьмы повернул голову. В дверях в сопровождении конвоиров стоял Жозеф Делакруа, улыбающийся, гладко выбритый, сверкавший безукоризненно расчесанным пробором. Арестантского халата уже не было; его сменил удобный серый костюм, срочно привезенный из квартиры Жозефа.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил мистер Броун, разглядывая Жозефа с самым пристальным вниманием.
Делакруа непринужденно придвинул себе мягкое кресло и удобно уселся, закинув ногу за ногу.
— Так это вы, мистер Броун, похлопотали о помещении меня в этот первоклассный отель? — спросил Жозеф, насмешливо сощурив левый глаз. — В гуманной Америке, я полагаю, не найдется лучшего?
— В какой отель?
Теперь, когда Жозеф знал, что лишь несколько часов отделяют его от свободы, им овладела веселая беззаботность, ему нравилось испытывать терпение консервного короля, уклоняться от прямых вопросов и чувствовать себя хозяином положения. Но мистер Броун отнюдь не был расположен терять время.
— Довольно шуток, мистер Делакруа, — сказал он, тяжело переводя дух. — Я приехал сюда не затем, чтобы спорить с вами об американской конституции. Где Элинора, я вас спрашиваю?
