По ту сторону добра - [12]

— Меня зовут Дмитрий Иванович, — сказал Коваль. Предусмотрительно не назвал фамилию, ибо уже стал «жертвой» нескольких очерков в «Вечерке», которую читают все — от пенсионеров до милиционеров. — Вот беседуем, а…

— Петр Емельянович, — поспешил отрекомендоваться дачник. — Может, еще по одной? Жара какая!

— Именно это я и хотел предложить, — засмеялся Коваль, беря со столика кружки.

— Нет, нет, — возразил сосед. — Я предложил первый. Ваша в правой, свою — смотрите — держу в левой.

Коваль улыбнулся и разрешающе махнул рукой.

Возле буфетной стойки уже образовалась небольшая очередь, и пока Петр Емельянович стоял там, Коваль рассматривал новых посетителей. Это были строители, судя по их запачканной мелом, цементом и кирпичным крошевом одежде. На левом берегу Днепра начиналось большое строительство, и машины с цементом, арматурой, кирпичом, готовыми блоками, поднимая серую пыль, грохотали по короткой улочке, которая вела от станции метро к Русановским садам. Шаг за шагом белые многоэтажные великаны приближались к дачам. Уже были оставлены хозяевами обреченные на слом домики бывшей Никольской слободки. Наспех забитые досками, они мертво смотрели друг на друга пустыми окнами.

Петр Емельянович принес пиво, поставил перед Ковалем кружку и с таким заискивающим видом сказал при этом: «Ваша в правой руке», что подполковник заподозрил, уж не догадался ли тот, кто перед ним.

Постепенно Коваль снова перевел беседу на интересующую его тему.

— Вы ничего не знаете, — таинственным шепотом заговорил Петр Емельянович. — Борис не просто умер. Его отравили. — Он умолк и огляделся, словно боялся, что его подслушают. Потом придвинулся к Ковалю. — Вы мне симпатичны… Я вам скажу. О Борисе только я догадался…

— Да? — засомневался Коваль. Он понял, что про эксгумацию трупа Залищука здесь все уже знают.

— Истинно говорю. А потом и милиция догадалась и выкопала, чтобы проверить.

— И что же?

— Подтвердилось. Скажу вам, Дмитрий…

— Иванович, — подсказал Коваль.

— Так вот, Дмитрий Иванович, подтвердилось. А кто отравил — загадка.

— Безусловно, — согласился Коваль.

— Вы тоже слышали? — удивился собеседник.

— Краем уха.

— И кто же, по-вашему?

— Если бы я знал, — искренне вздохнул Дмитрий Иванович.

Петр Емельянович еще ниже склонился к Ковалю и прошептал:

— Я и об этом догадываюсь.

Дмитрий Иванович развел руки и посмотрел на собеседника с таким почтением, что тот еще больше заважничал.

— Сосед его, Крапивцев.

— Да ну? — удивился Коваль. — Сосед? Как же так?

— Тяжелый человек.

— А милиция?

— Не догадывается… Да что ей… Не напиши люди, закопали бы навечно беднягу Бориса… Милиция старается побыстрей все закрыть. Чтобы мороки было меньше.

Дачник засмеялся, и подбородок его опять округлился.

Коваль вынужден был тоже улыбнуться…

— А зачем это ему, соседу?

— Крапивцеву?.. Там тонкое дело… Давайте еще по одной? А?

— Теперь я беру. — Коваль, взяв кружки и подражая соседу, сказал: — Правая — ваша, левая — моя.

В пивной прибавилось посетителей, исчезли запыленные цементом и мелом комбинезоны: окончился обеденный перерыв. Новые люди не интересовали Коваля. Не ради них он приехал сюда.

— Крапивцев, — распалялся собеседник Коваля, — это такой… Ему все земли мало… Как только его приняли в наш садовый кооператив! Одни деньги волнуют. С каждого сантиметра сдирает… Вот и задумал прикупить участок Бориса Сергеевича. У того все запущено… Трава, сорняки. Лето, весну и осень живут, но рук не прикладывают. Оно, конечно, так неправильно, но спину гнуть и семью губить на этой земле, как делает Крапивцев, тоже не по-людски. Жадность человека съедает. По-моему, не мог смотреть, что у соседа земля гуляет. Спать не мог, дышать не мог, жить не мог… — Петр Емельянович отпил из кружки и, облизав губы, важно добавил: — Инфляция души произошла…

— Но чтобы убить за это человека… — недоверчиво произнес Коваль.

— Можете себе представить… Я читал, кажется, у Эдгара По, — я сам экономист, сейчас на заслуженном отдыхе, пенсия приличная, время есть, читаю… Так вот, Дмитрий Иванович, там один человек не мог терпеть соседа только потому, что у того было круглое лицо. Как полная луна. И вот не выдержал, выстрелил из ружья в соседа. Психологический рассказ. Произошла инфляция души — и все!.. — Петр Емельянович, которого Коваль мысленно называл Мефистофелем, замолчал и припал к кружке. Затем, отставив ее и вытерев губы, многозначительно заметил: — А тут дело посерьезнее, чем какая-то физиономия. Еще Толстой писал о власти земли над крестьянином. Все классики разве не об этом писали? Почитайте Ольгу Кобылянскую, ее «Землю». Брат на брата шел…

— Классики писали, — согласился Коваль. — А Крапивцев родом из села?

— Куркуль…

— Трудно поверить вашим словам, — нарочито резко возразил Коваль. — Ерунда это!

— Вы не понимаете простой вещи, — завелся Петр Емельянович. — Теперь ему легче участок к рукам прибрать.

— Не понимаю. Каким образом?

— Очень просто. Таиска хотела когда-то продать дачу Крапивцеву. Беднота же! Обрабатывать не могут. С соседями скандалы. А Борис — ни в какую… А теперь зачем она ей, эта дача. Тут еще сестра приехала из капстраны. Вдруг заберет с собой. А Крапивцев — первый покупатель…