По темной стороне - [9]

– Вообще-то, его зовут Бося.

Я могла собой гордиться, мне удалось шокировать хищника.

– Что?

– Бося. – Я указала на мочалку побольше, та польщенно заурчала, а я не очень вежливо ткнула пальцем в ту, что поменьше: – Дося.

Хищник молча смотрел на меня, грея душу своим ошалевшим видом.

– Босенька, скорее всего, мальчик, – продолжила развивать тему я, – он больше и наглый какой-то, а Досенька – девочка. Маленькая и все красивое очень любит.

Мочалка смущенно прикрыла глаза лапкой, тоненько тренькнув от удовольствия. Не привыкли мои заморыши к такому вниманию. А внимание было, и какое. Хищник медленно перевел взгляд с меня на Досю и глядел на нее во все глаза. Долго глядел, пристально, а потом осторожно спросил:

– Что заставило тебя сделать такие выводы?

– Длительные наблюдения за поведением мочалок в их естественной среде обитания, – гордо отрапортовала я. Приятно было видеть эту страшную морду в таком недоумении.

– Мочалок… – задумчиво протянул хищник, пытаясь как-то понять мою мозгодробительную логику, а если не понять, то хотя бы с ней смириться. – Не хочу тебя расстраивать, но эти существа бесполые.

– Что?

Бося галантно отодвинул мне стул, страшно проскрежетав ножками по полу, и теперь преданно заглядывал в глаза.

– Они созданы магией, не имеют пола и неспособны самостоятельно размножаться.

Я посмотрела на Босю, Бося смотрел на меня, и мы совсем не верили словам этого типа.

– И все равно мальчик, – упрямо шепнула я, упав на стул и сразу же потянувшись к тарелке с булочками. Нормальный хлеб, к которому я привыкла, здесь не пекли, зато булочек было много и разных. И все они были такими вкусными, а я была очень голодной.

Хищник недолго смотрел на меня, не то чтобы умиляясь моему аппетиту, но определенно его одобряя.

– Раяр, – произнес он, сбив меня с мысли. Выбирая между странного вида субстанцией, напоминавшей паштет, и ломтиками тонко нарезанного запеченного мяса, я не была готова к продолжению разговора.

– Чего?

– Мое имя.

– Круто… вот и познакомились.

Мочалки спрятались под столом, размеры которого впечатляли. Длинный, внушительный, на дюжину мест, застеленный черной скатертью с тонкой вышивкой, под которым очень хорошо прятаться двум мелким попрошайкам.

Раяр (ну и имечко, конечно) сидел во главе стола, я напротив него, а между нами расстилалась гладкая чернота скатерти и тяжелая тишина.

Если бы не мочалки, я бы чувствовала себя очень неуютно, но коленки то и дело касалась когтистая лапка, выпрашивая еду, и мне было спокойно и чуточку весело.

Правда, веселье было недолгим и закончилось неприятностью эпических размеров.

– Мне кажется, ты не до конца понимаешь, куда попала, – рассеянно, как бы между прочим, заметил Раяр, хотя его внимательный взгляд говорил о том, что к этому выводу он пришел после долгих наблюдений.

А я что? Я просто постаралась забыть, что нахожусь здесь не одна. И даже удачно забыла на свою голову.

Дося, усердно грызшая ребрышко, великодушно спущенное мною под стол, замерла, прекратив хрустеть костью, Бося переливчато чирикнул и обнял мою ногу лапками, уткнувшись мордой в коленку.

И мне самой как-то сразу сделалось неспокойно. Мочалки своего хозяина лучше меня знали, и если он вот так внезапно их напугал, значит, и мне ничего хорошего перепасть не должно было.

– Почему же не понимаю? – осторожно заговорила я, не представляя, как заверить Раяра в том, что я вообще-то исключительно наблюдательная личность и сразу просекла, в какую черную дыру попала: – Я все поняла с самого начала. Вот как тот урод развлекаться резьбой по телу начал, так сразу все и поняла.

Вкуснейшая каша с фруктами, съеденная мною только что, тяжелым камнем осела в желудке.

Хищник продолжал смотреть.

Под столом осторожно захрустели ребрышком. Дося, не в силах перенести царившее в столовой напряжение, решила вернуться к еде, здраво рассудив, что если впереди ждут неприятности, то встречать их лучше на полный желудок.

А мне кусок в горло не лез…

– Слушайте, а давайте вы куда-нибудь в другое место смотреть будете? – не выдержала я.

– Куда?

– Да хотя бы в свою тарелку.

Он медленно опустил взгляд, несколько секунд даже честно разглядывал недоеденный кусок мяса. Преотвратнейшего вида. Слабопрожаренное и с кровью. Мне даже с такого расстояния было видно, что оно совершенно несъедобно, а этот ел и не морщился.

– Нет, с этим определенно что-то нужно делать, – сообщил он своему завтраку и решительно поднялся.

Я сразу неладное почувствовала и в столовые приборы вцепилась – вилку на три зубца и нож, – готовая в случае чего колоть и резать.

А Раяр прямо напрашивался на то, чтобы его порезали, потому что я – нервная и впечатлительная, а он – страшный и беспросветный, как моя жизнь.

– Поднимайся, – велели мне таким тоном, от которого появилось жгучее желание под стол сползти, к мочалкам.

Но я мужественно поборола трусливый порыв и поднялась, продолжая сжимать в руках столовые приборы.

Раяр хмыкнул:

– Тебе с ними спокойнее?

Я крепче сжала вилку и кивнула. Пусть ржет, если хочет, но я их не положу. Так и правда… спокойнее.

Тьма потянулась к нам от каменных стен, из углов, не освещенных рассеянным, слабым светом кристаллов, даже из-под стола, где, тихо поскуливая, затаились мочалки. Она сгущалась, наползала на нас волнами, скрадывая неуютный, гулкий простор столовой.