По течению - [38]

— Мы уехали в тот день. — глаза ее смотрели вглубь — и себя, и своего прошлого. — Мне исполнилось двадцать три, я уже заканчивала академию, приехала повидаться перед назначением на практику. Мы поехали в столицу. Элу было одиннадцать. Родители не смогли поехать с нами — отец слег после недавнего ранения, мать и сестра остались с ним. С нами отправили ораву слуг и управляющего. Вернулись мы уже к берегу океана. Руины показались спустя несколько месяцев. Никто из застигнутых волной не выжил — а ведь на побережье было много магов воды.

С горькой улыбкой она посмотрела мне в глаза.

— Никто, никто из них не смог остановить волну. Это был не разгул стихии, не какое-то…бедствие. Это было убийство, и даже тел мы не нашли, все унесло.

Я молчал. В глазах леди отражалось безумие. Не то безумие, после которого люди творят самоубийственные глупости, а холодная невозможность жить дальше, не отдав себя во славу нового бога ее существования — мести.

— Рукопись я по случайности взяла с собой. Недавно нашла ее и была так увлечена, что решила не расставаться ни на секунду. Брата взяла с собой просто показать столицу…оказалось, что теперь нас всего трое. Сначала я не понимала, в чем дело, потом стала узнавать подробности о волнах. Вскоре я уже знала, кто виновен. — стиснула зубы.

— Почему вы думаете, что я могу снять завесу? — стараясь не выдать заинтересованности, спросил я.

Не мешало бы разобраться, насколько глубоко она влезла во все это.

Леди усмехнулась:

— Я знаю, что вы поставили ее во время войны, сразу после первой волны. Насколько я знаю, завеса ослабляет волны, не дает им уничтожить Империю. Еще во время составления заклинания граданцы направили удар такой силы, что вас снесло вместе с поместьем. Вы погибли, спасая нас.

Голос ее дрожал. Я перевел дух. Никогда не думал, что происходившее тогда можно так интересно вывернуть и превратить в прямо противоположную чушь. Ну что ж, героем я еще не был.

— Я прошу вас снять свое заклинание, и мы закончим начатое. — глаза ее сияли, на щеках пробился румянец. — Они в изоляции, на небольшой площади, давно должны были выродиться и ослабеть. Как только стена падет, мы сможем уничтожить их. Нас ведь много — тех, кто ведет отсчет своей жизни от волны к волне.

— Итак. — я решил закончить обсуждение. Горящие глаза и хвалебные речи — это очень приятно, кто бы спорил, но вся ситуация начинала раздражать. — Сейчас мне нужно немного времени. Я выйду, немного посижу тут, возле дома. После чего мы с вами заключим договор и начнем подготовку.

Вышел наружу, глубоко вдохнув смолистый воздух. Солнце уже клонилось к закату. Оставалось одно незаконченное дело.

Я разбил амулет, и магия бестелесной волной носится где-то по миру. Надо бы позвать ее обратно.

Я присел прямо на ковер высохших иголок под ближайшей сосной, закрыл глаза и попытался почувствовать то, что всегда было моей самой большой и непоседливой частью. Уловил далекий отклик, словно мелкие перья изнутри прошлись по моему телу, щекотка где-то в мышцах, внутри костей — и позвал силу обратно.

Но ничего не произошло…

6.2 Эверенн

Мама уехала. Я бродила из угла в угол в своей комнате, выглядывала в окно — внизу иногда пробегали двое парней, с которыми мы умудрялись встречаться только в столовой и до сих пор не обменялись ни словом, ни взглядом.

Солнце стало понемногу клониться к закату, и напряжение достигло пика и хлынуло из меня наружу. Я выскочила из комнаты, захлопнув дверь, и помчалась по лестнице, выстукивая подошвами неровный ритм на ступенях.

Директор оказался на месте. Поднял глаза, недоуменно нахмурился при виде моей головы из-за двери. Я показалась целиком и внезапно растеряла все слова, с которыми бежала.

Тишина затянулась.

— Что-то случилось? — уточнил Рорк, привставая с места. Я сглотнула и наконец нашла в голове кончик ускользнувшей мысли.

— Просто мама сбила наши тренировки, и я подумала…ну, может можно будет сейчас? — я с надеждой посмотрела на директора. Причем тут мама, если тренировка была прервана моими слезами и задушевными разговорами?

— Можно и сейчас. — внезапно согласился он, выдвинув ящик стола и широким взмахом руки сметая в него все бумаги, в беспорядке усеивающие стол. — идем.

Опережая его, я выскочила во двор.

Воздух, пронизанный оранжевыми солнечными лучами, поплыл и замерцал, как в сильную жару, спустя пару секунд сквозь марево проступили неясные очертания каких-то вооружений. Мерцание исчезло.

Весь двор был занят бревнами разных диаметров, висящих в воздухе без опоры и тихонько крутящихся вокруг своей оси; высоких перекладин, закрепленных на таком уровне, что я в прыжке, но могла достать; какие-то лежащие горизонтально лестницы, держащиеся на распорках. В самом конце стояла круглая мишень, лучи пронизывали ее через десяток сквозных отверстий.

На одном из турников с немым изумлением на лице висел светловолосый парень, одетый в одни штаны. Обнаженная безволосая грудь была усеяна каплями пота.

— Мгм. — пробормотал Рорк, и парень с тем же выражением растворился в воздухе.

Я обернулась на директора. Тот был совершенно невозмутим.

— Один и тот же полигон можно разделить на несколько смежных. Ты занимаешься в одном, кто-то другой в другом, никто друг другу не мешает, хотя вы и находитесь в одном месте. — малопонятно объяснил Рорк. — только я никогда не знаю, в каком варианте кто из вас находится, могу и на занятый попасть.