По таёжным тропам. Записки геолога - [21]
Прошло некоторое время, и вдруг впереди раздалось странное фырканье, похожее на шум автомобильного, работающего с перерывами, мотора, вслед за которым послышался веселый лай Кута. Я побежал вперед. Заросли раздвинулись, и на небольшой полянке, поросшей редкими деревьями, я увидел желто-бурое тело медведицы, которая с яростным фырканьем, стоя на задних лапах, гонялась за Кутом. Кут юрким черным шарикам ловко увертывался и задиристо полаивал, как бы приглашая медведицу не прекращать забавы. Среди редколесья медведица и Кут мне были хорошо видны. Правое плечо у нее было окровавлено. Она быстрой танцующей побежкой преследовала Кута, подняв левую когтистую лапу, оскалив зубы и непрерывно фыркая.
Выбрав подходящий момент, я выстрелил в медведицу, быстро заложил новый патрон и выстрелил второй раз. После второго выстрела медведица пошатнулась, подпрыгнула и с тем же угрожающим фырканьем ринулась, на меня. Теперь она находилась от меня шагах в 35–40. Я вновь заложил патрон — это делается как-то мгновенно и непроизвольно, — опустился на колено и когда медведица была от меня в каких-нибудь пяти шагах, спустил курок, тщательно прицелившись ей в сердце. Вместо ожидаемого выстрела послышалось какое-то гнусное «чик» — это хлопнул опущенный курок. Берданка дала осечку.
Оскаленная свирепая морда с длинными белыми зубами, рыжеватые длинные, взлохмаченные волосы, яростно сверкающие глаза, темно-красные потеки крови, струящейся из раненого плеча и груди, узкая темная лапа с острыми длинными когтями и характерное фырканье навсегда останутся в моей памяти.
Я, как стоял опершись на одно колено, так и остался стоять. Только рука успела судорожно вздернуть курок обратно. Подбежав ко мне вплотную, медведица вдруг круто повернулась и, размахнувшись, поднятой лапой попыталась ударить откуда-то появившегося Кута. Не знаю — то ли ее смутила каменная неподвижность моей фигуры, то ли причиной всего случившегося она считала Кута, который не давал ей покоя, но только после новой неудачной попытки ухватить Кута она с тем же яростным рычаньем бросилась в сторону и исчезла в кустах.
Попытка выстрелить в нее вторично окончилась неудачей — взведенный курок вновь дал осечку. Пока я вкладывал новый патрон, медведица исчезла. Наступило безмолвие. Я стоял потрясенный неожиданным разворотом событий. Где-то впереди опять раздался лай Кута и знакомое фырканье медведицы. Я медленно, уже без особого энтузиазма, направился к месту, откуда раздавались эти звуки. Послышались крики ребят. Втроем пошли за медведицей. Медвежата успели куда-то скрыться, и ребята, услышав мои выстрелы, прибежали снимать шкуру с неубитого медведя.
Мы шли осторожно. Впереди еще два раза слышался лай Кута и медвежье фырканье, но мы так и не смогли увидеть медведицу. Через некоторое время вернулся Кут очень довольный приятно проведенным временем. Он немедленно принялся с азартом гоняться за какой-то мышкой. Стало темнеть, решили вернуться к месту, где была оставлена лошадь. Здесь мы разбили палатку и остановились на ночлег.
На другой день, когда проснулись и вышли из палатки, в той стороне, где мы проследили медведицу, послышался птичий грай. Кричали в основном кедровики, кричали азартно, с надрывом. Мы отправились к этому месту и, пройдя километра полтора от места ночлега, ориентируясь на птичий крик, нашли мертвую медведицу.
Она лежала, уткнув морду в лапы, около корня большой лиственницы. Шерсть ее была покрыта потеками засохшей крови, в теле оказалось четыре пулевых раны — одна в плече, две в груди и одна в боку. Мясо ее показалось нам довольно вкусным, но немного жестковатым.
Конечно, Куту были преподнесены самые вкусные, самые нежные кусочки жареной медвежатины. Даже Чалка не отказался отведать кусочек этого мяса.
Чалка восхитительная лошадь — предмет зависти каждого хозяина. Это крупный белый конь с рыжими пятнами, когда-то худой и безобразный до ужаса, теперь же округлившийся и даже с небольшим брюшком. Каждое утро он сам приходит к стану, никогда не теряется и ест все, за исключением мыла. Даже мясо и рыбу потребляет с видимым аппетитом. Чалка исключительно терпелив, вынослив и смирен. По тайге с вьюком он идет один, Миша обычно шагает сбоку или бредет сзади, всецело доверяя Чалке. Через топи Чалка перебирается с исключительной аккуратностью, чуть ли не на цыпочках. В медведицу, которая стоя фыркала в каких-нибудь 30 шагах, Миша стрелял, положив берданку на спину неподвижно стоявшего Чалки. Вообще Чалка — уникум, такого коня мне не приходилось еще видеть. Миша привязан к нему до чрезвычайности.
Мясо медведицы мы запрятали во льду большой наледи — их осталось еще немало как по Нелькобе, так и по Чалбыге. Затем отправились дальше.
Обычный день
Еще рано — только 8 часов утра. Где-то в городах и поселках люди солидно допивают чай и собираются «на службу» в душные помещения, где им предстоит сидеть целый день. Мы же давным-давно уже на работе. Сейчас мы остановились попить чайку около небольшой лужицы на вершине гранитного массива. Маленький, чахлый кустик, единственный выросший здесь среди мха и покрытых лишайником камней, не пережил встречи с нами. Его ветви, шипя и треща, греют воду для чая.
