По следу смеющегося маньяка - [15]

— Можно набрать номер и попросить принести выпивку в кабинет, — сказал я.

Он помедлил, затем усмехнулся мне.

— Прямо не знаю, выпить мне или подождать, — раздумывая вслух, сказал он. — Пожалуй, пока с этим можно повременить. — Он начал играть с карандашом из письменного прибора Макса. — Кстати, что вы думаете о Стайлсе?

— Хороший парень. Он попал в тяжелую историю и вышел из нее с большим достоинством, чем можно было ожидать, — сказал я. — Впрочем, я познакомился с ним только вчера вечером.

— Ему весь год слышался тот смех, — сказал Гарделла, глядя на свои толстые пальцы, удивительно ловко вращающие карандаш. — Интересно, он действительно помнит, как он звучал?

— Он слышал его прошлой ночью, — сказал я.

— Но вы его не слышали, — возразил Гарделла. — И знаете, Гоуэн сейчас переговорил со всеми, кто спал в двенадцати номерах по той же стороне здания. Никто не слышал этого хохота.

— Думаете, Стайлс лжет? — спросил я.

— Как я могу это знать, пока не увижусь и не переговорю с ним? Где он сейчас?

— Где-то в горах, прислушивается к смеху людей.

— К смеху людей?

— Да.

Гарделла нетерпеливо взмахнул пухлой ручкой:

— Сдается мне, он намерен поиграть в детектива.

— Не вижу ничего предосудительного в том, что он хочет найти негодяя, который убил его отца и этих девушек, а его самого сделал инвалидом, — сказал я.

— Он мог слышать этот смех, — сказал Гарделла. — Однако не могут же буквально все оказаться глухими. По-моему, здесь, на отдыхе, люди вообще смеются довольно часто. И никто не обратит особого внимания на чей-то смех и тем более не проснется от него. Но он — мог, если это был тот, особенный смех.

— Именно так мне все и представляется, — заметил я.

— Не хватало только, чтобы и вы превратились в копа, — проворчал Гарделла. — Кажется, это вы будете заниматься газетчиками, когда они нахлынут сюда?

— Меня попросил об этом Макс.

— Что ж, тогда держите их от меня подальше. У нас нет для них никакого заявления, ничего нет до тех пор… пока у нас что-нибудь не появится. Я говорил вам, что по дороге сюда заехал в морг в Манчестере?

— Нет.

Он вынул изо рта сигару и хмуро уставился на ее изжеванный кончик.

— Девушки не были изнасилованы, — сказал он.

— Тогда это еще более бессмысленно! — сказал я.

— Парень, который убивает ради забавы, вероятно, не находит удовольствия в обычном веселье, — сказал Гарделла.

Он снова воткнул в рот свою сигару и вернулся к игре с карандашом. Мне показалось, что он вдруг совершенно забыл о моем присутствии.

Выйдя из кабинета, я наткнулся на стоящую в коридоре Хедду Лэндберг. За то время, что я провел в «Дарлбруке», она все больше нравилась мне. Это была привлекательная сорокалетняя женщина со светло-золотистыми локонами, красиво обрамляющими ее головку. Двадцать лет назад она была чемпионкой Олимпийский игр в Норвегии по скоростному спуску на лыжах, но с прекращением олимпийских состязаний из-за войны больше не возвращалась к международным соревнованиям. Макс, который очень ею гордился, говорил, что она была великолепной спортсменкой. Она по-прежнему профессионально каталась на лыжах, я сам это видел.

Это она с Максом сделали из «Дарлбрука» то, чем он теперь является. Макс придавал их владению жизнерадостность и красочность, но настоящим ключом к их успеху, по моему мнению, были кропотливая работа и искусное ведение дел Хеддой.

Что-то мне показалось в ней необычным, и я не сразу понял, что впервые вижу ее не в лыжном костюме и не в причудливом наряде «после лыж», который носят здешние женщины. Сейчас на ней было простое черное платье, и оно придавало ей такой вид, как будто она играла незнакомую ей роль.

— Надеюсь, вы лучше себя чувствуете, — сказал я, приблизившись к ней.

Я помнил, что вчера вечером она жаловалась на сильную головную боль и рано ушла спать.

— Куда уж лучше при таких-то делах! — сказала она. — Господи, Джим, что нам делать?

— Они его поймают, — успокоил я ее. — Здесь собралась целая армия, чтобы найти его.

— Макс с ума сходит от тревоги, — сказала она. — Понимаете, люди перестанут сюда приезжать, если только все это быстро не утрясется.

— Сомневаюсь, — сказал я. — Думаю, скорее ваш бизнес пойдет в гору. Это только привлечет к вам людей, охочих до сенсаций. А разве кто-нибудь уже хотел уехать?

— Нет.

— Вот видите!

— Трудно даже вообразить, что кто-то из наших гостей, кого мы знаем, может быть таким отвратительным, кровожадным убийцей, — сказала Хедда.

— Думаю, Питеру Стайлсу не так уж и трудно, — сказал я. — Это происходит с ним уже второй раз.

— Бедняга Питер, — вздохнула она. — А я ведь ждала вас, Джим. Прибыл отец Джейн Причард со своей второй дочерью. Макс сейчас с ними в двести десятом номере, что напротив вашего. Мистер Причард намерен сделать журналистам какое-то заявление, и Макс хотел бы, чтобы вы этим занялись. Причард хочет также переговорить с Питером. Я послала Рича найти его.

— Насколько я представляю, с минуты на минуту на нас обрушатся толпы газетчиков, — сказал я.

— Несколько репортеров из местных газет уже появились, — сказала Хедда. — Окружной прокурор обещал поговорить с ними за ленчем. Сейчас они напиваются в баре.