По следу Сезанна - [3]

С тех пор прошло три года, и журнал, свято придерживаясь однажды выбранного принципа — «ни одного неприязненного слова ни о ком», — процветал. Ожидалось, что в будущем году, невзирая на расточительство Камиллы, он принесет владельцу даже некоторую прибыль.

Андре пролистал лежавший на столике последний номер и нашел в нем собственные фотографии, сделанные в квартире Бонагуиди в Милане. Он улыбнулся, вспомнив, как Камилла заставила маленького пузатого промышленника и его телохранителя перевесить Каналетто на более выигрышное, по ее мнению, место. Кстати, она оказалась совершенно права. Андре нравилось работать с Камиллой. Она была забавной, у нее наличествовали острый язык и верный глаз, и она никогда не экономила денег Гарабедяна. Если еще год он будет получать от журнала регулярные заказы, возможно, удастся скопить достаточно, чтобы на время оставить работу и заняться книгой.

Интересно, что она планирует для него на этот раз? Андре надеялся, что фотосессия намечается где-то поближе к солнцу. Зима в Нью-Йорке выдалась до того холодной, что, когда городская служба ассенизации объявила забастовку, почти никто этого не заметил. Обычно вонь от разлагающихся куч мусора служила веским доводом в споре с властями, но на этот раз она была нейтрализована морозом. Теперь представители профсоюзов с нетерпением считали дни до наступления весны и тепла.

По сверкающим плиткам пола процокали каблучки, и, подняв глаза, Андре обнаружил Камиллу под руку с молодым бородатым человеком, одетым в балахон, похожий на черную палатку. Когда парочка остановилась у лифта, он узнал Оливера Турана, модного французского дизайнера-минималиста, в настоящий момент занятого переоборудованием консервной фабрики в районе Сохо в пятизвездочный отель.

Лифт прибыл, парочка обменялась серией бесконтактных поцелуев — по одному в каждую щеку и еще один на удачу, — дизайнер уехал, а Камилла повернулась к Андре.

— Дорогуша! Как дела? Прости, что пришлось столько ждать. — Она крепко взяла его под локоть и потащила в сторону своего кабинета. — А с Доминик ты уже познакомился?

Секретарша подняла на них взор и чуть раздвинула губы, что, вероятно, означало улыбку.

— Да, — кивнул Андре, — к сожалению.

— Ну что делать?! — вздохнула Камилла, заходя в кабинет. — С кадрами столько проблем! Конечно, я знаю, что она немного замороженная, но зато у нее очень полезный отец. — Камилла заговорщицки взглянула на Андре поверх темных очков и прошептала: — «Сотбис», сам понимаешь.

Сразу же вслед за ними в кабинет зашел и старший секретарь, подтянутый мужчина средних лет с дивным загаром и неизменным блокнотом в руке. Он приветливо улыбнулся Андре:

— Снимаем все лучше и лучше?

— Стараемся. Откуда такой загар, Ноэль?

— Из Палм-Бич. И даже не спрашивай, с кем я там был!

— Что ты, разве я посмею.

Разочарованный Ноэль повернулся к Камилле:

— Звонил Гарабедян, котел поговорить. Все остальное может подождать.

Зажав трубку между ухом и плечом, Камилла расхаживала по кабинету и интимно ворковала что-то. Андре знал этот голос — она всегда говорила так с Гарабедяном. Он уже не в первый раз задумался, ограничиваются ли ее отношения с владельцем журнала только бизнесом. Камилла, несомненно, была привлекательной женщиной, хотя, на его личный вкус, излишне деловой и напористой. Она достойно противостояла неумолимому течению времени, используя для этого все средства современной науки, сумела сохранить девичью стройность, не сделавшись при этом костлявой; ее шея была молодой и гладкой, а бедра, руки и ягодицы подтянутыми и упругими — результат ежедневных походов в спортивный зал, в шесть утра, к самому открытию. О волосах Камиллы — темно-каштановых, подстриженных в виде шлема, таких ухоженных, таких живых и сияющих! — ходили легенды даже в прославленном салоне «Бергдорф», который она посещала три раза в неделю. Они эффектно упали ей на щеку, когда, наклонившись, она положила трубку на место.

— Чем только не приходится заниматься, — закатывая глаза, пожаловалась Камилла. — Представляешь, теперь он хочет устроить армянский обед!

— Ты будешь чудно выглядеть в национальном костюме.

— На что он хоть похож?

— Спроси у Ноэля. Уверен, у него в гардеробе такой имеется. Может, даже даст тебе поносить.

— Не смешно, дорогуша. Совсем не смешно. — Камилла чиркнула что-то в записной книжке и взглянула на большой золотой «Ролекс» у себя на запястье. — Все, дорогуша, мне надо бежать!

— Камилла! Ты же сама просила меня прийти. Не забыла?

— Ну что делать? Я опаздываю на ланч с Джанни. Не могу же я еще раз заставить его ждать! — Она встала из-за стола. — Послушай, коротко говоря, это иконы, дорогуша. На Ривьере. Может, еще немножко Фаберже. Сам осмотришься и решишь. Хозяйка — старая русская графиня или княгиня. Все подробности у Ноэля. — Камилла взяла сумочку. — Ноэль! Машина внизу? Где мое пальто? Позвони в «Ройялтон», найди Джанни и скажи ему, что я застряла в пробке. Соври, что возвращаюсь с чьих-то похорон.

Камилла послала Андре воздушный поцелуй и, взметнув волосами, помчалась к лифту. По пятам за ней семенила младшая секретарша с пальто и пучком записок. Покачав головой, Андре зашел к Ноэлю и пристроился на краешек стола: