По следам вдохновения - [34]

– Где они? Верните их, пожалуйста.

– Почему в вас стреляли?

– Ваше дело – спасти жизнь пациента, а его личность вас не должна волновать…

Я улыбнулся. Это без сомнения была Лола. Я вспомнил, что когда-то говорил ей эти слова. Тем не менее, я ещё раз решил убедиться в том, что моя подопечная и есть та девочка.

– Радостно, что вы помните эти слова… – сказал я, как бы между прочим. – Позвольте узнать: откуда у вас этот медальон?

– Не волнуйтесь, я его не украла. Он висит у меня на шее уже двадцать лет.

– Как вас зовут?

– Мария.

– Что-о?! – изумился я.

– Ма-ри-о, – повторила молодая женщина по слогам.

– Но… А как ваше настоящее имя?

– Что вам надо от меня, синьор? Чего вы лезете в душу незнакомому человеку?

– Извините. У вас случайно нет брата?

– Есть. Даже два, – резко ответила пациентка.

Я молча достал с груди свой медальон и повесил его поверх халата.

– Просто у меня такой же.

Женщина молча смотрела то на меня, то на медальон.

– Этого не может быть, – прошептала она. – Вы – тот самый Марио? – Лола прикрыла лицо руками.

– Да, Лола.

– И вы все эти годы помнили обо мне?..

Я опустил глаза.

– Боже! Я искала тебя по всем больницам полуострова, но все безрезультатно.

– А почему в тебя стреляли? Что за документы ты прятала?

– Тебе не нужно в это вникать. У тебя своё дело, у меня – своё. Верни, пожалуйста, бумаги.

– Тебя чуть не убили из-за них.

– Но убьют, если они пропадут… Я, наверное, шокирую тебя? Сядь рядом.

Я присел на край больничной койки. Лола взяла мою руку в свою.

– Н-да… двадцать лет… – задумчиво произнесла она. – Я ещё долго проваляюсь здесь?

– Неделю.

– Неделя тепла и счастья… Что ж, спасибо, Господи, и за это.

– Потом ты снова исчезнешь? Не исчезай.

– Но мне нужно позаботиться о дочери.

– У тебя есть дочь? Сколько ей?

– Три года.

– А с кем она сейчас?

– С подругой.

– А если я привезу её сюда?

Лола улыбнулась. Это была красивая женщина. Но на её долю выпало, видимо, не одно испытание.

– Я спрятала её, чтобы ей не причинили вреда.

– Из-за тебя?

– Да.

Позже я познакомился с Луизой. Она была удивительно похожа на свою мать, только очень спокойная. Пока Лола была в больнице, девочка жила у меня. После выздоровления Лола вернулась к прежней жизни. Мне было ужасно жаль их обеих. Я поставил ультиматум: или – или! Мы сильно поскандалили и, забрав дочь, она ушла. Я очень переживал, но не мог принять её образ жизни.

А примерно месяц спустя Лола вернулась ко мне насовсем. Мы поженились и стали жить втроём. Было всё замечательно, но однажды пришёл незнакомый человек и потребовал, чтобы Лола продолжила какие-то дела, иначе потеряет дочь.

– Да-а… Теперь помидорами не отделаешься, – мрачно пошутила она.

– Что решила?

– Пока ничего. Просто я стала бояться оставаться одна. Невольно уже рассчитываешь на чью-то помощь. Хотя раньше я была сама себе телохранителем… Я не хочу вас потерять.

– Всё будет в порядке, – успокоил я её.

Не знаю, что предприняла моя жена, но тот человек нас больше никогда не тревожил. Потом раза два приходили полицейские, справлялись у Лолы, не подозревает ли она кого-нибудь в поджоге злосчастного офиса, того самого, где она прежде работала. Но моя жена ответила, что давно ушла оттуда и не хочет вспоминать своё позорное прошлое.

1993 г.

Спасите наши души

Сегодня снова ему отказали. Виталий уже отчаялся устроиться на работу. Сидеть на шее у матери было унизительно. Но ещё хуже было чувствовать себя неполноценным после боевого ранения. Он не единственный, кто вернулся после Чечни с ампутированными конечностями, и не единственный, кто мыкался по инстанциям за разрешением инвалиду работать. Но если разрешение и было выстрадано с кровью, то никакие коммерческие или государственные учреждения не желали брать на службу к себе безногого инвалида. Получался замкнутый круг.

Единственный заработок могло дать попрошайничество в переходах. Но это было такое унижение, с которым Виталий не хотел мириться. Однако отчаяние посещало его всё чаще.

Пенсия по инвалидности не решала всех проблем. Ведь жизнь продолжается, и ему всего двадцать два года. Он хотел жить во всех смыслах. Но учиться не получилось, девушки у него не было, да и не будет уже, решил он. Кому нужен калека?! Тут здоровые-то пацаны не могут найти нормальных девчонок, а ему так и подавно. Всем нужны красивые, богатые и уже обеспеченные. А у него кроме аттестата с золотой медалью, комнаты в коммуналке, матери-сердечницы и кота Васьки ничего и никого нет.

И однажды Виталик от безысходности всё же пошёл в переход просить милостыню. Два часа утром постоял на костылях с опущенной головой, а потом пришёл домой и напился до чёртиков. Пока матери не было дома, он наревелся и заснул. Мать, придя с работы, увидела его спящим в окружении бутылок пива и заплакала. Но ничего ему не сказала и будить не стала. Только посмотрела на кучку грошовой мелочи и помятые десятки на тумбочке.

Судьба. И как вот не верить в неё? Ведь она всю душу вложила в единственного сына. И ведь он радовал её своими успехами, рос смышлёным, талантливым, прилежным и воспитанным… И что в итоге? Из армии вернулся калекой. Ей-то он мил в любом состоянии, главное жив, но ему самому – она видела – было обидно, страшно и унизительно быть неполноценным и беспомощным. А ведь он видный, симпатичный парень. Если бы не ранение, за него могла бы пойти любая. Но…