По следам вдохновения - [26]

– А я не смог! – закричал Руслан и бросил трубку.

Через минуту он снова позвонил.

– Не надо об Афгане, слышишь? Что ты про него знаешь? Да ни хрена!

– Извини, я не хотела… Отдай им всё, что у тебя есть, – пусть подавятся. Бросай всё и уезжай из города. Не стоит ради каких-то бумажек расставаться с жизнью. Ты сможешь всё начать сначала, раз сумел столько заработать. Не пропадешь нигде. Какая у тебя специальность?

– Электрик.

– А кем сейчас работаешь? Ты бизнесмен, и тебя преследуют рэкетиры? Или это секрет?

– Киллер я. Убийца. Наёмный убийца.

На мгновение Ольга потеряла дар речи. За секунду она прокрутила в памяти весь разговор.

– Чего замолчала? Сразу охота отпала разговаривать? Больше не жаль меня? Ну, так что ты мне ещё посоветуешь?

– Разве… это тоже работа?

– Да. И за неё хорошо платят.

– И… много ты убил человек?

– Достаточно.

– Почему ты стал этим заниматься?!

– Потому что меня научили профессионально делать только это.

– Но ведь ты – электрик…

– Электрики Родине не нужны.

– Так ты решил повеситься из-за того, что много убил людей или… потому, что долг не можешь отдать?

– Долг не могу отдать.

Ольга замолчала, не зная, как дальше продолжать диалог.

– Не молчи, скажи ещё что-нибудь, – раздалось в трубке.

– Что ты хочешь услышать? Слова утешения? Знаешь, Руслан, мне кажется, что тебе действительно лучше покинуть этот мир. Ты выбрал правильное решение, – выдавила из себя Оля.

– Ты считаешь?

Внезапно она вся затрепетала. И не оттого, что замерзла, а потому что осмыслила вырвавшееся из своих уст. «Какой ужас! И это произнесла я – медсестра…» – подумала девушка, а вслух проговорила:

– Зачем было звонить в больницу в такую ночь и сообщать о своём чудовищном замысле, когда люди радуются? – заговорила она повышенным тоном. – Радуются, что начинается новое и, может быть, светлое. Радуются, что кто-то остался жив, кто-то появился на свет, а кто-то впервые сказал: «Я люблю тебя». А ты… Можешь делать с собой, что угодно! А я всё равно счастлива, и ты не испортишь мне праздник. Потому что я люблю своего Лёшу. Ты слышишь? – закричала Оля. – Он мне дорог, потому что он человек! И этому человеку я пишу сейчас поздравительную открытку.

В телефонной трубке раздались гудки. Ольга долго смотрела на фонарь, тускло светивший в вестибюле, и внезапно зарыдала. Слёзы капали одна за другой на лощёный лист, где были написаны такие ласковые и тёплые слова. Ей было сейчас очень скверно.

…А на улице продолжал тихо подать снег. Он кружился и несмело опускался на ступеньки парадного подъезда областной больницы, на фонари и крыши, на прохожих и вечно спешащие автомобили.

1995 г.

Письмо

Однажды я получила письмо от отца, который бросил меня двадцать лет назад. Длинное такое письмо, тёплое, но чужое, как-будто его написал совсем посторонний человек или давно забытый знакомый. Сначала я хотела разорвать его и развеять по ветру, мол, опомнился, когда у меня уже своя семья, но почему-то не уничтожила письмо. Дрожащей рукой вскрыла конверт и начала читать.

Господи, как было больно пропускать через себя эти странные строчки, будоражащие старые раны. Они словно сверлили мою душу со всех сторон. Хотелось бросить лист, убрать далеко-далеко. Но я глотала предложение за предложением. Я не плакала, плакало что-то внутри меня.

Не дочитав письмо, я сунула его в карман плаща и вышла прогуляться. Пришла на набережную – моё любимое место в городе – села на скамейку и задумалась…

Мне многое рассказывали о моём отце. Не всегда это было приятно слышать, порой даже стыдно. Александр Пурлёнис женился поздно, в тридцать пять лет. До этого частенько выпивал, иногда дебоширил, дрался. В студенческие годы участвовал даже в антиправительственных демонстрациях. Он был каким-то неприкаянным, пока не встретил мою мать. Ей тогда было двадцать пять. К тому времени за отцом закрепилась репутация сомнительного и ненадёжного человека. Порядочные люди сторонились его. Маме же нравились неординарные личности, дерзкие балагуры. А отец как раз таким и был. Встречались они недолго. Поженились. Отец очень любил мать, носил её буквально на руках, заботился как о маленькой. Он очень изменился после женитьбы. Совсем бросил пить и стал домоседом. Эту заслугу приписывали его супруге. Возможно, действительно благодаря ей произошла такая поразительная перемена в моём отце. Он даже стал передовиком на заводе.

Там, кстати, они и познакомились с моей матерью, когда она готовила репортаж о предприятии.

А потом родилась я.

Рассказывали, что Александр Пурлёнис был от счастья на седьмом небе. И кажется, счастлив больше, чем моя мать. Возился всегда со мной, купал, гулял, развлекал. Коллеги говорили ему, шутя, что он помешался на мне. Все разговоры, с чего бы они ни начинались, заканчивались его фразой: «А мой Людок…» – и так далее. По выходным, когда мама была занята стиркой и уборкой, отец отправлялся с коляской на набережную. Здесь его и видели чаще всего.

Я росла любознательной, подвижной. Мне всегда было интересно то, чем занимался отец. Мы вместе ремонтировали велосипед, вместе ездили на рыбалку и за янтарём, вместе собирали яблоки и поливали помидоры в огороде.