По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года - [294]
По другую сторону Ла-Манша британская столица уже длительное время находилась во власти скверной погоды — небо над ней сковывали свинцовые тучи. Большинство членов кабинета продолжали метаться в своих суждениях, но все чаще высказывались в пользу соглашения с русскими. Речь шла уже лишь о том, как с помощью шумных военных приготовлений и угроз в адрес России добиться максимальных приобретений на Ближнем Востоке. Дизраэли прекрасно понимал, что, захватив Босфор, Россия уже никогда сама не уйдет оттуда, а прогнать ее — для этого сейчас нет реальных возможностей, нет «европейской пехоты». Да и стоит ли напрягаться?
1878 г. принципиально отличался от 1853-го, и ситуация складывалась не в пользу Англии. Более того, предвоенные опасения премьера о кольце изоляции вокруг Британии, похоже, начинали сбываться. Венский «налим» по имени Андраши никак не хотел заплывать в британские сети, а известие о предстоящей встрече Александра II с Францем-Иосифом явилось последним звонком… Теперь прорывать изоляцию приходилось только на русском направлении. И контуры соглашения обрисовались быстро: Босфор пусть русские оставят себе, а вот Дарданеллы должны быть нейтрализованы; Англии отходили остров Лесбос с прекрасной бухтой у Митилены и Кипр. Добиваться этого от турок теперь было бессмысленно, они раздавлены и выкинуты в Азию. Русские перехватили инициативу. А раздел Турции с Россией, возможно, создаст перспективные заделы на будущее… и, как знать, может быть, со временем удастся привязать русского медведя к колеснице Британской империи, ведь «Большая игра» должна продолжаться…
Переговоры Шувалова с Солсбери и Дизраэли оказались на удивление скоротечными. Как только стороны выложили карты на стол, торг состоялся, и 1 (13) мая 1878 г. в… Берлине? Вене? Париже? Лондоне! В британской столице открылся европейский конгресс…
Только решительность Александра II, доведшая русскую армию до высот Константинополя и берегов Босфора, развернувшая российскую дипломатию к последовательному укреплению континентального блока, способна была заставить Лондон пойти на мирный раздел Османской империи с учетом незыблемости русских знамен над Босфором. А для достижения такого результата вовсе ни к чему было строить планы каперской войны против «владычицы морей», отвлекающего удара через Среднюю Азию в направлении Индии, о чем мечтал М. Д. Скобелев[1768], и поддержки антибританских группировок в Афганистане. Ведь Дизраэли откровенно говорил Шувалову перед войной: по Балканам и Ближнему Востоку мы сможем договориться, но не суйтесь в Афганистан. Отвечать на появление в Мраморном море четырех британских броненосцев интригами на афгано-индийском направлении — очередной стратегический просчет. К началу 1878 г. соответствующий эффект во многом был уже достигнут среднеазиатскими завоеваниями Петербурга, и лондонские политики были сильно встревожены перспективами двойного обхвата Британской империи ударами русских на Константинополь и Индию. В «Большой игре» с Англией мог наступить решительный перелом, который, однако, вовсе не подразумевал, что русский медведь будет лишь сильнее дразнить британского льва.
В исторической литературе и на интернет-форумах[1769] варианты противоборства Англии и России, в случае захвата русскими Босфора в начале 1878 г., традиционно рассматриваются с позиций военных возможностей двух империй. Все это относится к ситуации, когда в Петербурге спали и видели нацеленность британского руководства лишь на военные средства решения конфликта. Но в этом-то и была огромная ошибка. Надо было не голосить по поводу военных приготовлений Англии, а, опираясь на силовые позиции у Константинополя и Босфора, урегулированность отношений с Австро-Венгрией по Балканам, стратегический обмен гарантиями с Германией, самим приглашать англичан в султанскую столицу участвовать в послевоенном обустройстве этого стратегического региона: идите сюда, и, при незыблемости нашего главного завоевания, мы готовы на любые уступки, и давайте наконец-то поделим наследство рухнувшего «больного человека». При таком подходе ни о какой войне с Англией и речи быть не могло. Зачем она прагматичному Лондону в ситуации прогнозируемых военных рисков колониального расширения и великой депрессии, поразившей Великобританию после биржевого краха 1873 г. и продолжавшейся аж до конца XIX в.[1770]
«Сомнительно, чтобы возможно было добиться лучших условий мира, взяв Константинополь и не обращая внимания на угрозы Англии», — пишет Н. В. Скрицкий. «Англии незачем было воевать с Россией ни на Балтике, ни на Черном море, — продолжает он. — Достаточно было закрыть выход из Дарданелл, и до ликвидации конфликта вся торговля России на юге (в первую очередь вывоз хлеба) была бы прервана»[1771]. Казалось бы, аргумент более чем весомый. Но…
Английское правительство могло в любой момент закрутить экспортные гайки своим российским коллегам и при султанском господстве в проливах. Но оно этого никогда не делало даже в периоды конфронтаций с Россией. Почему? Да просто потому, что ему не позволили бы этого сделать. В 1870-х гг. доля Великобритании в российском экспорте составляла 40 %, в импорте — 27 %
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.