По следам «таинственных путешествий» - [59]

Вечером 30 августа звонок принцессы пилотам из Лондона: «Конкуренты готовы. Мы должны вылететь завтра. Прогноз погоды благоприятный. Я буду в Упейвоне в 6.30».

Вечеринка в гостинице затянулась далеко за полночь. Гамильтон непрерывно заказывал пианисту популярную песенку «Мое сердце остановилось». Напрасно присутствующие просили его пойти отдохнуть: «Святому Рафаэлю» надо было подняться в воздух не позже половины восьмого, чтобы засветло попасть в Оттаву. «...У нас будет много времени для сна, когда мы прилетим, и будет постоянный отдых, если мы не доберемся», — отрешенно бормотал захмелевший Гамильтон.

...Унылое туманное утро. Минхин в безукоризненном отутюженном костюме и свежайшей сорочке. Его можно принять за человека, собирающегося предпринять утреннюю прогулку. «Все нам благоприятствует, — говорит он журналистам. — Самолет в прекрасном состоянии, нужная погода, благоприятный ветер». Гамильтон бледный как смерть, едва сдерживает слезы. «Это ужасная пытка. Это ужасное испытание», — бормочет он. «Роллс-ройс» принцессы выкатывает на летное поле, и ненадолго выглядывает солнце. Одета она несколько экстравагантно — в лиловые кожаные бриджи и желтые меховые сапоги.

Принцессе, она только что вышла из машины, предлагают чашечку кофе.

— А можно немного и бренди? Я думаю, архиепископ Мой-сон при благословении не почувствует запах спиртного.

Как ни хотели вылет обставить поскромнее, вездесущие репортеры были уже на аэродроме. Экипаж поднимается в самолет. Гамильтон торопливо сует провожающим деньги: «Отдайте механикам. Пусть лучше им, чем рыбам...» Леди Анна села на кресло, что сразу за пилотской кабиной, в ноги поставила корзинку с провизией, шляпные коробки и уперлась головой в один из многих дополнительных бензобаков.

Разбег страшно перегруженной машины был непомерно длинен. Провожающие, а среди них немало авиационных авторитетов, уже решают: самолет не взлетит и к концу полосы пора послать карету «скорой» и пожарный автомобиль.

Но Минхин — мастер своего дела. Самолет в воздухе. Телеграммы разлетелись по всему миру. Канада готовится к встрече. Смотрители маяков американского побережья всю ночь ведут наблюдения. Добровольцы пускают в небо ракеты. На Ньюфаундленде наготове стоят бочки с маслом для освещения полосы. Кто-то первым увидит приближающийся самолет?

Прогноз, поступивший вскоре после взлета «Святого Рафаэля», был тревожным: предсказанный ранее попутный ветер стих. И теперь синоптики ожидали встречный ветер, который будет крепчать к середине Атлантики. Но предупредить об этом Минхина было уже невозможно: на самолете отсутствовало радио...

Назавтра после полудня у летного поля Оттавы, где должен приземлиться «Святой Рафаэль», собирается толпа, выстраиваются вереницы автомашин, репортеры готовят магниевые вспышки.

Но «Святой Рафаэль» запаздывает. К нетерпению ожидающих стала примешиваться тревога. А вот и минули все сроки, когда из баков самолета израсходуются последние литры бензина... С океана наползает непроницаемый ньюфаундлендский туман...

Если у принцессы Левенштейн стремление поставить рекорд было продиктовано желанием не дать завладеть им американцам, то мисс Френсис Грейсон, напротив, хотела прославить Америку. Спустя три месяца после исчезновения «Святого Рафаэля» в сторону Европы должен был стартовать ее голубой гидроплан-амфибия. Теперь уже «райт», правда в 220 сил, понесет женщину над океаном. Реклама подготовлена с размахом. На известность работает все, даже неожиданный пассаж жены губернатора штата Мэн миссис Ральф О’Брюстер. Она была крестной матерью самолета. Разбив о корпус бутылку с традиционным напитком штата — горной ключевой водой, миссис О’Брюстер дала самолету имя «Рассвет» и вручила репортерам несколько необычное заявление. В общем лететь она не рекомендовала. И тому были причины. Наверное, по сложности предстартовых неурядиц подготовка этого полета уже стала своего рода рекордом.

Просили отложить полет до весны и представители фирм Сикорского и Райта. Даже женщина, подарившая Грейсон таинственный могучий талисман: левую ногу кролика, убитого десять лет назад одноглазым негром в темную ночь при новолунии на кладбище, и та присоединилась к хору осторожных.

Доктор Кимбел, поставляющий авиаторам прогнозы погоды, показывал Грейсон синоптические карты и взывал к благоразумию.

Сороковые широты — область повышенного давления и «хронических» циклонов. За месяц проходит их до десяти. Циклоны и порождают сильные западные ветры, которые дуют с завидным постоянством: почти половину дней в году. Зимой скорости ветров достигают иногда 140—170 километров в час. А это крейсерские скорости «фоккеров», «стинсон-детройеров», «левассеров»... За три осенних месяца десять самолетов с английскими, американскими, ирландскими и французскими экипажами пытались проскочить через штормовую Атлантику. «Вернулись вследствие непогоды» — так заканчивались газетные сообщения об очередной попытке.

12 октября погода была скверной. Не улучшилась она и назавтра, на послезавтра. Бесшумно падали листки календаря. Ветер по-прежнему дул свирепо. А тут еще обнаружилась плохая балансировка самолета и неполадка механизма выпуска шасси.