По следам «таинственных путешествий» - [57]

Но грядет новая эпоха, новая ступень развития техники. И небо вновь увидит дирижабли. Это будут лайнеры из металлов, которые сегодня еще, возможно, не вышли из стен лабораторий. Материалов иных физических характеристик. Не водород, а негорючий гелий, способы получения которого в промышленных масштабах будут несравненно дешевле, чем сегодня, наполнит дирижабли. Как знать, возможно, и останутся двигатели внутреннего сгорания, работающие на подорожавших нефтепродуктах. И это обстоятельство может существенным образом сказаться в пользу дирижаблей при сравнении их экономических характеристик с самолетами.

Наконец, бортовая ЭВМ чутко отреагирует на любые изменения погоды, и рулевое управление, построенное на максимальном использовании автоматики, парирует все капризы ветра, атмосферного давления — всего того, что и приостановило развитие дирижаблестроения.

Необходимость же аппаратов легче воздуха в недалеком будущем при научных исследованиях, как средство массового туризма, как летающих кранов, переносящих крупногабаритные грузы в труднодоступные места, весьма ощутима.

И может быть, над Францией, над Тулоном и взметнувшимся ввысь памятником погибшему экипажу величественно проплывет новый «Диксмюде». Пересечет Средиземное море, оставит под собой Сахару, которая, по нашему убеждению, и хранит эту тайну...

Принцессы Атлантики

В великих деяниях человечества, именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно совершило, человечество снова обретает веру в себя.

Стефан Цвейг

Тот июльский вечер 1927 года в лондонском ресторане «Савойя» был обычным. Разносили ароматные спагетти. Пили терпкое вино. Звучала музыка. Пары танцевали чарльстон, фокстрот, медлительное танго.

За угловым столиком двое мужчин и элегантная пожилая дама рассеянно наблюдали зал и вполголоса разговаривали. Можно подумать со стороны — обычная светская беседа. Впрочем, если прислушаться, мнение сложилось бы иное. Тема модная — авиация. Разговаривают же далеко не дилетанты.

— Ну хорошо. Линдбергу с «райтом» в 250 сил удалось тридцать три часа продержаться в воздухе, — говорит дама. — И вы понимаете, что основной враг одиночки пилота — сон.

Она замолчала, сбила столбик пепла с сигареты. Ждала ответа.

— Я бы ко сну добавил еще и встречный ветер. Если бы ветры дули, как хотят корабли! Но, увы... — задумчиво проговорил высокий светловолосый ирландец полковник Фред Минхин. Он был немного меланхолик, хотя это ему не помешало стать одним из известнейших пилотов времен первой мировой войны. Но шеф-пилот дальных авиалиний Королевского воздушного флота был в штатском, как и его друг капитан Лесли Гамильтон, ныне частный коммерческий пилот.

А теперь работа была спокойная, ровная, и оба чувствовали, что при такой уравновешенности из жизни как бы испаряется соль. Потому предложение принцессы Людвиг Левенштейн-Вертхайм, в авиационных кругах больше известной под именем Анны Сейвл, встретиться и обсудить одну заманчивую идею они восприняли с интересом.

Нет, это не была прихоть скучающей богатой леди. Принцессу они знали как опытного пилота, в одиночку перелетевшую Средиземное море из Египта во Францию, и как отважную спортсменку-горнолыжницу. Как человека, который не бросает слов на ветер.

И принцесса Анна заговорила об Атлантике. С незапамятных времен Атлантика служила «полигоном» для испытания средств сообщения и связи между Старым и Новым Светом. Ее пересекали драккары викингов и крутобокие испанские галеоны. Бороздили первые пароходы и огромные лайнеры. Зимой и летом. С востока на запад и с запада на восток. Соединяли континенты телеграфными подводными кабелями и радиоволнами через эфир.

Пытались перелететь и на воздушных шарах. И конечно же проверка возможностей самолета, надежности моторов, точности навигационных приборов и искусства штурманов в многочасовой схватке с пространством и стихией должна была состояться именно над Атлантикой и нигде больше.

Человечество требовало рекордов. Лорд Нортклиф, богатейший газетный магнат, обещал 10 000 фунтов первому авиатору, который пролетит над Атлантикой в том или ином направлении без посадки и меньше чем за 72 часа. Из-за направления преобладающих ветров полет с запада на восток считался наилучшим. И потом, в конце многочасового пути лучше очутиться над густонаселенной Европой, чем безжизненной тундрой Лабрадора.

Первыми приняли вызов англичане Хоукер и Грейв. 18 мая 1919 года они вылетели на одномоторном «Сопвиче» с Ньюфаундленда и через несколько часов... приземлились... в океане. Десять дней спустя газеты запестрели аршинными заголовками: «Через Атлантику за 11 дней. Триумф четырехмоторного гидроаэроплана «Кертисс»». Далее сообщалось, что шесть американских морских летчиков, отправившись 16 мая из Сент-Джонса на Ньюфаундленде, прибыли 27 мая в Лиссабон, после недельной остановки на Азорских островах. Пилотам устроили овацию, но приза не вручили.

Фортуна улыбнулась месяц спустя двум демобилизованным английским летчикам: двадцативосьмилетнему Джону Алькоку и тридцатилетнему штурману Артуру Брауну. Они стартовали 14 июня с того же Ньюфаундленда, и через 16 часов 12 минут двухмоторный биплан «Виккерс-Вими» увяз носом в болоте возле ирландского города Клифден. Полет изобиловал драматическими событиями. На высоте 2600 метров при скорости 160 километров в час Брауну пришлось совершить несколько акробатических путешествий по крылу к моторам, счищать лед с карбюраторов. Король Георг V пожаловал смельчакам дворянство, а Уинстон Черчилль лично вручил долгожданный приз. А потом долгих семь лет Атлантика не слышала гула авиационных моторов…