По следам султанов и раджей - [7]

— Да, вроде бы так все это и было, — согласился господин Пракаш с моим пересказом легендарной истории и предложил: — Теперь пойдемте смотреть Сваргдвару — «Небесные ворота». Так называется один особо священный гхат у Гхагхры, где, говорят, в молодости любил купаться благородный Рама и где его тело было сожжено на погребальном костре. Вчера в Фаизабаде я показывал вам место, где Рама исчез из этого мира, но почему бы нам не поверить также и в то, что нашли хотя бы небольшую частичку его тела, которую, в соответствии с индуистским обычаем, сожгли на костре именно в Сваргдваре, а пепел бросили в реку, чтобы открыть Раме дорогу в небо. Вы ведь знаете, что индуистская традиция рассматривает его как воплощение бога Вишну и многие вишнуиты почитают Раму как самого могущественного бога. Вы, конечно, обратили внимание на то, что многие индийцы приветствуют друг друга его именем — «Рам, Рам!».

Гхат Рамы, несмотря на свою священность, не отличался особой красотой и удобствами для посетителей. По неизвестным причинам строители уделили больше внимания соседнему гхату Лакшманы, где, по преданию, купался брат Рамы. Там можно спуститься к реке по хорошей каменной лестнице, пробившей себе путь среди многочисленных небольших храмов и ашрамов — своего рода гостиниц для вишнуитских паломников, которые тысячами приходят сюда в праздничные дни.

Мы приехали, когда утренняя церемония омовения уже закончилась и на гхате наступила тишина. Лишь самые твердые последователи бога Вишну все еще стояли по пояс в реке. Время от времени они окунались в воду с головой и снова застывали, устремив взор к солнцу. Женщины, искупавшиеся еще до рассвета, полоскали теперь разноцветные куски тканей. Белье они не стирают — в Индии это не женское дело. Ведь только мужчинам под силу молотить бельем о прибрежные камни. Еще дальше у бамбуковых хижин моются девушки. Их веселые голоса далеко слышны по воде. После купания они с серьезным выражением лиц снимают мокрые сари и ловко заворачиваются в сухие. Теперь можно взойти на верх гхата и выйти на улицу.

На берегу все радует глаз: приятно пригрело весеннее солнышко, тихо ударяются о берег голубые волны Гхагхры. В отличие от гхатов Варанаси, на которые стягиваются тысячи нищих и святых, в Айодхье нет протянутых к вам со всех сторон рук, требующих бакшиш только за то, что их владельцы еще существуют.

Мы отправились в центр города пешком, хотя господин Шривастава настойчиво уговаривал поехать на машине. Я же хотел тщательно осмотреть все подступы к храму и убедиться, что и сегодня «цветы украшают его пестрой палитрой», как бывало во времена принца Рамы.

Главный объект паломничества — храм «Крепость Ханумана» воздвигнут в центре города на невысокой скале. Своими башнями и стенами он действительно напоминает неприступную крепость. По преданию, храм стоит на месте старого дворца, в котором воспитывался Рама, а позднее жил вместе с прекрасной Ситой.

К храму ведет длинная, довольно крутая, чисто вымытая лестница. По обе стороны ее сидят продавцы цветов, сладостей, ароматических палочек и вообще всего, что может понадобиться верующим паломникам. За несколько пайс я купил малу — гирлянду из резко пахнущих оранжевых и белых лепестков, нанизанных на нитку, и несколько палочек агарбатти[3]. После того как я уже сделал покупки, я понял, что надо бы купить чего–нибудь еще съестного, лучше всего, пожалуй, немного сладостей или хотя бы банан: по перилам лестницы, подпрыгивая и весело вереща, к нам приближалась стайка обезьянок. Они протягивали свои лохматые лапки и, комично гримасничая, выпрашивали угощения.

Я вернулся, чтобы купить кулечек со сладостями, которые быстро оказались в натренированных цепких лапках обезьянок. Вероятно, я что–то сделал не так, как здесь принято, в результате со всех сторон, с крыш и ветвей деревьев на нас буквально посыпались большие и малые обезьянки. Через мгновение возле нас собралось огромное число этих животных. Они раскачивались даже над нашими головами, ловко зацепившись хвостами за раскидистые ветви фигового дерева. Перед нами важно уселся большой светло–коричневый старый Хануман с черным лицом. Он не обращал никакого внимания на суету вокруг себя и преспокойно чистил банан, который только что получил от стоящего рядом с нами паломника. Представитель армии, помогавшей Раме, полон внутреннего достоинства.

Когда, казалось, уже нет сил защищаться от нападения лохматых лап, послышался удар бамбуковой палкой о камень. Новый удар пришелся по спине одной из вымогательниц. Со стороны храма навстречу нам шел полуобнаженный брахман. Через плечо у него был перекинут священный шнур. Приветливым жестом он пригласил нас подняться выше по лестнице и принял из моих рук цветочное пожертвование. Однако, будучи иностранцем, то есть человеком, не принадлежащим ни к какой касте, я не имел права войти в храм бога Вишну. Мне разрешили лишь пройти во внутренний двор, где я мог осмотреть храмовые серебряные двери и заглянуть в темноту самой святыни.

Прямо напротив входа сквозь облака благовонного дыма от агарбатти проступали очертания скульптур Рамы, Ситы и Ханумана. Скульптура в центре украшена огромным зеленоватым сапфиром. В храм вливались все новые потоки верующих, несущих своему любимому богу пожертвования, главным образом цветы и рис. Нет–нет, да и звякнет в жертвенной чаше звонкая монета.