По следам солнечного камня - [86]
Как только музыканты уселись, люди в белом начали петь. Песня напоминала барабанный бой. Она тоже струилась над землей, взлетая ввысь, снова возвращалась. Казалось, мелодия порхала над скалами, ударялась о горы, задевала деревья.
Мегастен, сидевший рядом с Айстисом в первом ряду, недалеко от престола из слоновой кости, стал тихо переводить слова песни. Певцы и музыканты рассказывали о царевиче Манаме, который путешествовал через пустыни, воды, горы и леса, пока не добрался до могущественного владыки — махараджи. Живя в его владениях, он многому научился, женился на милой девушке-красавице, а сейчас с женой возвращается в свой край, снова едет через пустыни и леса…
Хор продолжал пение, а на сцену выбежали три танцора — двое мужчин и девушка в легкой яркой одежде. Лица их были покрыты краской разных цветов, на руках, ногах, пояснице, шее — множество украшений и серебряных колокольчиков, которые звенели в такт музыке.
Хор, следя за движениями танцоров, рассказывал, как в лесу на путешественников напали разбойники. Их предводителю очень понравилась молодая жена Манама. Очарованный ее красотой, разбойник вызвал царевича на поединок, предлагая сражаться за красавицу.
Танцоры изображали ожесточенный поединок, в котором царевич терпит поражение: меч выпал из его рук, жена подняла меч, но отдала не мужу, а разбойнику! Ее поступок решает исход поединка. Манам, тяжело раненный, умирает. Его жена, с первого взгляда влюбившаяся в разбойника, спешит к нему, чтобы обнять победителя. Однако разбойник, ужаснувшись поступку красавицы, отвергает ее и оставляет одну в джунглях… Красавица горюет, обращается к богам за помощью, но все от нее отворачиваются, проклиная за предательство.
Танец глубоко взволновал Айстиса, напомнил о доме, об Угне… И он снова в мыслях возвратился на корабль, который уносил его вдаль через Ворота слез.
…— У меня и мысли не было, что когда-нибудь в жизни доведется поездить верхом на слоне! — улыбался Айстис, рассматривая после праздника вместе с Мегастеном подарки махараджи. На долю Айстиса выпал танцующий слоненок, вырезанный из коричневого ствола дерева розы.
— Туземцы верят, что человек, поездив верхом на слоне, перенимает частицу его силы и живет на десять лет дольше, — объяснил Мегастен, любуясь своим подарком: ему досталась танцовщица, высеченная из белого камня.
— Удивительно! — произнес Айстис в задумчивости, даже не сознавая, что заговорил на родном языке. — Мне кажется, будто я уже лет десять не был дома! Слышите ли вы меня, Боги?
— Как ты сказал? — насторожился Мегастен, услышав молитву Айстиса на его родном языке. — Повтори!
Айстис повторил. Раз. Другой. Третий. Мегастен все больше удивлялся.
— Знаешь ли ты, что твой язык очень похож на древний язык жителей северной Индии?
— Как это может быть?
— Послушай: дхумах, сунух, шува, акис…
Мегастен произносил все новые слова. Они звучали непривычно, но Айстис их понимал! Ведь на его родном языке «думай» — дым, «сунус» — сын, «шуо» — собака, «акис» — глаз!..
— Санскрит[119], — только это и мог сказать переводчик, сам не понимая, почему в Индии он обнаружил слова, близкие греческому, а вот теперь — и языку, на котором говорит Айстис. — Санскрит… — еще раз повторил он, вызывая у Айстиса страх и одновременно желание узнать тайну схожести языков. Но Мегастен больше ничем не мог ему помочь.
— Меня очень заинтересовал твой рассказ о танцах Индии! Ты так много о них знаешь… — Похвалил Айстис друга, в душе завидуя ему и желая сменить тему разговора.
— О! О танцах Индии можно говорить много, — посерьезнел всегда веселый Мегастен. — Я подружился с учителем танцев махараджи и, пока ты знакомился с факторией, кое-что узнал… Послушай, о чем он мне рассказал. Танцы людям подарил бог Шива через своего поверенного, небесного мудреца Бхарату. Не зря ему было дано такое имя! БХА — чувство, мимика; РА — мелодия; ТА — ритм. Вот это и есть главное в танце… От учителя я узнал, что индийцы верят, будто миром правят восемь чувств: любовь, веселье, печаль, смелость, злость, страх, отвращение, удивление, которые никуда не деваются, постоянно живут на земле, в воде, воздухе, предметах, ощущениях, поступках… Они распоряжаются жизнью предметов, людей, никогда не покидая нас, определяют прошлое, настоящее и будущее… Однако чувства проявляют себя как дикие звери! Они приносят больше вреда, чем радости, меньше пользы, чем надо, мало помогают человеку. Чувства необходимо приручать! Существуют различные способы этого достигнуть. Один из них — танец, через него происходит очищение чувств.
Мегастен поднялся, отыскал старый сверток, перевязанный белой веревочкой, развязал ее, и перед Айстисом оказалось несколько листов, испещренных странными знаками и рисунками.
— Это учебник индийского танца, — сказал Мегастен. — Чтобы понять, о чем повествует индийский танец, нужно уметь читать письмо танцев. На этих листах дается объяснение каранов: сто восемь движений танца одного из трех главных божеств туземцев — Шивы. Подобно тому, как пчелы строят из воска соты, индийские танцоры из этих движений «лепят» свой танец. Караны, или движения, они подбирают в зависимости от того, о чем хотят сказать. Казалось бы, основных движений немного, однако из них можно вылепить несметное множество различных повествований! Караны напоминают недвижимые каменные глыбы, из которых сооружаются храмы. Кроме них, в индийском танце обязательно присутствуют и более мелкие знаки, обладающие постоянным значением: их показывают пальцами, поворотом головы, взлетом бровей… Учебник содержит свыше шестисот описаний таких движений. Они понятны не только танцорам, но и всем туземцам. Понимать их люди учатся с малых лет. Я видел людей, которые разговаривают между собой при помощи лишь этих знаков, без слов… Поэтому танец в этой стране стал более важным, чем письмо, которое не всем понятно.
Художественно-документальная повесть писателей Б. Костюковского и С. Табачникова охватывает многие стороны жизни и борьбы выдающегося революционера-ленинца Я. М. Свердлова. Теперь кажется почти невероятным, что за свою столь короткую, 33-летнюю жизнь, 12 из которых он провёл в тюрьмах и ссылках, Яков Михайлович успел сделать так много. Два первых года становления Советской власти он работал рука об руку с В. И. Лениным, под его непосредственным руководством. Возглавлял Секретариат ЦК партии и был председателем ВЦИК. До последнего дыхания Я. М. Свердлов служил великому делу партии Ленина.
«Импульсивный роман», в котором развенчивается ложная революционность, представляет собой историю одной семьи от начала прошлого века до наших дней.
«Книга эта никогда бы не появилась на свет, если бы не носил я первых ее листков в полевой своей сумке, не читал бы из нее вслух на случайных журналистских ночевках и привалах, не рассказывал бы грустных и веселых, задумчивых и беспечных историй своим фронтовым друзьям. В круговой беседе, когда кипел общий котелок, мы забывали усталость. Здесь был наш дом, наш недолгий отдых, наша надежда и наша улыбка. Для них, друзей и соратников, — сквозь все расстояния и разлуки — я и пытался воскресить эти тихие и незамысловатые рассказы.» [Аннотация верстальщика файла].
Книга П. А. Загребельного посвящена нашим славным пограничникам, бдительно охраняющим рубежи Советской Отчизны. События в романе развертываются на широком фоне сложной истории Западной Украины. Читатель совершит путешествие и в одну из зарубежных стран, где вынашиваются коварные замыслы против нашей Родины. Главный герой книги-Микола Шепот. Это мужественный офицер-пограничник, жизнь и дела которого - достойный пример для подражания.
В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.