По следам рыжей обезьяны - [19]

Но этим великие труды не завершились. Лодка Ликада слегка кренилась на один бок, и требовалась доводка, чтобы деревянные борта сравнялись по толщине. Затем лодки нужно было распарить. Для начала их простучали молотом изнутри и снаружи, чтобы дерево не треснуло; затем водрузили над длинным костром, и снизу они поджаривались, а сверху надо было непрерывно лить воду, чтобы внутри лодкам оставалась мокрой. Эта процедура, требовавшая ночной влажности, заняла несколько часов. Лодки медленно раскрывались, как созревающие стручки, и становились все шире и ровнее, пока их владельцы не уверились, что они будут хорошо держаться на воде. Только в том случае, если лодке при изготовлении придана совершенно правильная форма, она широко раскроется и сохранит ровное дно. На соответствующие места были вставлены и привязаны ротаном бамбуковые сиденья, которые помешают лодке опять «свернуться». Наконец оба судна были спущены в реку и готовы к работе, да вот только у нас оказалось слишком много лодок на нашу малочисленную команду.

Даже занимаясь кораблестроением, мои помощники не забывали о дарах джунглей. Каждый раз, возвращаясь в лагерь после нескольких дней отсутствия, я видел, что наши запасы инвентаря все увеличиваются. Было собрано несколько миль ротановых побегов, большая часть которых уже обрела форму корзин или ловушек для рыб. Выросла громадная куча вырезанных из железного дерева весел, появилось несколько больших бамбуковых сосудов, наполненных свиным жиром и консервированным мясом. Было совершенно ясно, что о переброске лагеря в другое место не может быть и речи.

Время шло, и вскоре мне предстояло вернуться обратно к цивилизации, но, прежде чем закончить работу, хотелось сделать несколько хороших фотографий или даже снять фильм об орангах. Таскать с собой тяжелые камеры или чересчур часто подвергать их воздействию лесной влаги не хотелось, поэтому я ограничился фотографированием животных вблизи лагеря. Я решил сделать последний бросок и накопил продуктов на целых десять дней. Вместе с камерами и магнитофоном груз оказался мне не под силу, и Ликад с Тулонгом помогли мне перенести все это имущество в глубину джунглей. Их поразило расстояние, которое мы прошли, — они и не подозревали, что я уходил так далеко в лес. По дороге они надламливали верхушки молодых деревьев, отмечая обратный путь. У нас ушло четыре часа, чтобы добраться до места, где я неделю назад видел нескольких орангов. Мои спутники установили для ночевки помост, несколько приподняв его над землей, натянули над ним пластиковые полотнища. Потом они заспешили домой, в ужасе от одной мысли, что ночь застанет их прежде, чем они выйдут к реке. Я быстро обследовал местность вокруг, но, увы, оранги, как видно, ушли и отсюда.

Я обыскал местность к югу до самого Лунгтудтула, а на западе добрался до высоких гребней предгорий, но нигде не было следов моих рыжих обезьян. Только после того, как я три дня бродил, не жалея ног, и два раза перетаскивал все свои припасы и снаряжение на новые стоянки, мне наконец-то удалось выследить небольшое семейство, возвращавшееся на север. Это была Молли, крупная, почти черная самка с небольшим ярко-рыжим подростком Монти и маленьким шоколадным отпрыском, которого я назвал Митци. В полдень Молли соорудила гнездо для себя и для младенца. Они немного поиграли, а потом улеглись отдыхать. Монти бросил свое сонное семейство и решительно двинулся дальше. Он передвигался очень быстро, но подлесок был здесь довольно редкий, и я без труда поспевал за ним. Он добрался до высокого дерева и спустился вниз к большому дуплу. Уцепившись ногами и одной рукой, он заглянул в дыру, засунул туда правую руку и принялся черпать воду, чтобы напиться. Он часто прерывал свое занятие, осматривался, украдкой озираясь направо и налево. Жидкость он вычерпывал очень споро, слизывая капли с шерсти на тыльной стороне ладони. Лицо у него было совершенно мокрое, и вода стекала на грудь. Прошло целых двадцать минут, прежде чем он наконец утолил свою жажду и, довольный, забрался на верхние сучья, где и обосновался.

Это было характерное для Монти поведение — он частенько доказывал свою независимость, покидая мать и маленькую сестренку ради одиноких вылазок. Но к вечеру он всегда возвращался и играл с Митци допоздна, долгое время спустя после того, как у Молли уже было готово ночное ложе. Но в конце концов уже в полной темноте маленькая Митци, утомленная возней, забиралась в теплое гнездо к Молли, а Монти сооружал себе небольшое гнездо немного повыше.

Я пробыл с этой семейкой шесть дней, следуя за их неторопливым перемещением вниз по одному из разветвлений Малой Боле в сторону Сегамы. По ночам я слышал вдалеке звуки, говорившие о присутствии слонов, но близко они не подходили. На моем неудобном ложе меня часто навещала крупная пятниста циветта — она вылизывала дочиста брошенные мной консервные банки. Услышав, как она гремит банками, я направлял в ту сторону луч фонарика и встречал пару круглых глаз, горящих красными огоньками в непроглядной тьме. Зверь ни разу не выказал ни малейшего страха передо мной.