По следам Листригонов - [8]
«…Дни ещё теплы, и по-осеннему ласковы.
Но по ночам стоят холода, и земля гулко звенит под ногами. Последние курортные гости, потянулись в Севастополь со своими узлами, чемоданами, корзинами, баулами, золотушными детьми, и декадентскими девицами.
Как воспоминание о гостях, остались только виноградные шкурки, которые в видах своего драгоценного здоровья. разбросали больные повсюду – на набережной, и по узким улицам – в противном изобилии, да ёщё тот бумажный сор, в виде окурков, клочков писем и газет, что всегда остаётся после дачников…»
Да! Декадентские девицы! Видно не зря, чисто по интуиции, расположил Александр Иванович этих истеричек, вместе с мусором от винограда и окурками…
Дорого же обошлось нам ваше увлечение бесовщиной, дамочки! Нет бы, бросить все силы на главное предназначение женщины: вдохновлять мужчину на подвиги во имя отечества! На подъём экономики, на безопасность государства, элементарно – на чистоту и аккуратность! Наверное, уж за сто лет, была бы у нас швейцарская чистота и процветание. А воз и ныне там. Или это так сложно? Чем драть с людей драконовские налоги, не лучше ли ввести штраф на этих же грязнуль в природе?
Так в чём же дело? А может быть сидят по кабинетам вот такие же мишки… Что за мишки? О! Это целая история… Интересно? Ну, так слушай, дорогой мой читатель.
…Вроде недавно это было… Да, это так кажется… году в девяностом. Ещё не рухнул Союз. Ещё, помню, идя в поход (а ходили мы в походы каждую неделю), купили мы за рубль бутылку молока, буханку хлеба и пачку сигарет. Сели на катер за пятьдесят копеек и рванули на Инжир. Был среди нас и Мишка. И подпольная его кличка была «Баран». В тот день всего нас было пятеро. Я с Валентиной, Мишка с Розой, и Виктор. Дело было в конце лета. В общем – решили отдохнуть на лоно природы. Шашлыками мы и тогда не опошляли Матушку – Природу. Быстро сошли на берег, и по тропе. А Инжир – это удивительное место. Тропа сама по себе лёгкая, а виды – аж дух захватывает! Мишка в Розой впереди идут – только треск гудит по оврагам.
– Вот уж, действительно, как сошлись, так и понеслись! – Говорит Виктор…
И точно – из-за очередного поворота вылетает Роза вся в слезах…
– Что опять не поделили? – Виктор попытался обратить всё в шутку – «как сошлись, так и понеслись?»
– Да пошёл он в… болото! – Роза хоть и с трудом, но улыбнулась. – Одно слово «чинуша».
– О чём спор-то?
– Да так, наши дела, Станюкович. Мы Виктора частенько звали «Станюкович» – уж очень он был похож на ещё тех, старых русских матросов.
– Не грусти, подруга, мужика мы тебе найдём…, – смеётся Виктор, – ну, а если серьёзно, то лучшее лекарство от любви – это заняться делом. А вот нам и дело. Мы вышли на сказочно красивую поляну… Она раскинулась, среди сосен и одичавших фисташек. Вся земля была покрыта ковром из сосновых иголок, местами – зелёными островками травы. Хотя был август – трава была зелёная. Ясно, что тут, под землёй, была вода. И было видно, что некогда, здесь жили люди.
– И что за работу ты нам придумал, Станюкович? – Роза явно жаждала отвлечься.
– А ты, что же, не видишь?
– Да, нет, в общем, не вижу – а вот местечко это вижу! Сейчас разложим дастархан, устроим перекусончик, и в море.
– Э, нет, подруга! – Виктор окинул нас смешливым взором. – И вы, что ли, не видите работу?
– Надо бы чистоту, навести… – робко молвила Валентина…
– О! – Виктор поднял вверх указательный палец. – Момент истины! Именно так!
И только тут всем нам стало ясно – а как же иначе? Банки, бутылки, пакеты – чем только не была обезображена эта сказочная поляна!
– Отличная идея! – Обрадовалась Роза.
– Соберём всё в кучу, и подожжём! – Обрадовалась Валентина. Она без чистоты просто не может жить. А тут, такой фронт!
– Сначала – чистота, потом – море, а уж потом – пикник! Идёт? – Обратился ко всем Виктор.
– Идёт! – Ответили мы все вместе хором.
…– Чем это вы тут… занимаетесь? – Это подошёл Мишка. – Делать, вам, что ли нечего? Вы, что. Отдыхать приехали, или ассенизаторами работать?
– Ну, вот! – Всплеснула руками Валентина, – пришёл поручик Ржевский и всё испортил.
– А ну не, сачковать! Работать, бездельники! – Шутит Виктор.
Виктор решил не обращать на Мишку внимания. Все четверо разошлись по поляне. И пошла работа! Роза, конечно, шарахнулась подальше от Мишки. И вскоре, гора мусора заметно увеличилась в размерах. И чем чище становилось вокруг, тем легче дышалось, тем светлее становилось на душе. И каждый из нас думал об одном и том же: хотя бы ради этого стоило сюда прийти. А уходя оглянуться, и радостно смахнув пот со лба, сказать: «Хорошо»!
Да, так все мы думали, но только не Мишка. За работой мы все так увлеклись, что не заметили как разбрелись кто куда. И вдруг крик!
– Отстань, тварь! – Это Роза опять схлестнулась с Мишкой. Как то так вышло, что по близости оказался Виктор. В этот момент по всей округе разнеслась презвонкая оплеуха. Вы думаете это Роза? Ничуть не бывало. Это Мишка, маленький и тщедушный, влепил Розе, большой и пышной, вот такую звучную оплеуху!
Ну, тут уж дудки! Виктор барсом метнулся к Мишке, и в следующий момент, тот уже летел вверх тормашками. Когда мы подбежали, Виктор от всей души охаживал Мишку по мордасам, при этом приговаривая:
Роман «Крылья Киприды» — третья часть знаменитой эпопеи известного писателя Аркадия Крупнякова о легендарных женщинах-воительницах. Безвременная кончина помешала автору завершить произведение, но это удалось сделать его сыну Сергею.Разгорается пламя войны за Таврию. Скифы рвутся к Понту Эвксинскому, сметая один за другим греческие торговые полисы. Им помогают безжалостные всадницы-ойропаты, совершающие неожиданные глубокие рейды до самого Херсонеса. Но не все дочери Ипполиты приняли сторону степняков, нашлись и такие, кто предупредил эллинов о нашествии.
Ботик был маленький. И мачты его, и паруса, хоть и были самые, что ни на есть настоящие, но очень маленькие. И бухта, где он стоял, тоже была маленькая.И это огорчало Ботика. Особенно, когда он видел, как в большую Гавань медленно, как огромные чайки, вплывали паруса и мачты таинственных кораблей. Самих судов Ботик не видел. Их закрывал высокий мол Большого порта.Но это не мешало Ботику мечтать…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.