По следам карабаира. Кольцо старого шейха - [213]

— Гады! — цыган с силой хлопнул по подушке своей огромной ладонью, — застиранная наволочка и старый наперник лопнули разом, и из подушки полез грязноватый свалявшийся пух. — Ладно, майор! Раз они так, скажу и то, чего не хотел. Запомни: на Дербентской, 21, в доме подвал есть, а из него ход в соседский. Тот, другой подвал, пустой… окон из него три и все в разные стороны…

— Хорошо, я приму к сведению. Может, вспомните, кто убил инкассатора?

— Не-е, майор. Байки разные слыхал, а так — не знаю. Дело-то нешуточное, чтоб зря вякать.

* * *

Времени оставалось совсем немного, и Жунид так спешил, возвращаясь пешком в управление, что даже тренированный Сугуров с трудом за ним поспевал.

Дараев ждал их в кабинете Виктора Ивановича.

— Ну, что ж, товарищи, — сказал Гоголев, жестом приглашая всех садиться. — По всему видно — наступает время решительных действий, как говорят теперь в сводках. Улик и вещественных доказательств у вас, Жунид Халидович, предостаточно, пятеро арестованы — Бекбоев, Нахов, Щеголевы, Будулаев. Надо брать быка за рога. Вот и Вадим Акимович сегодня при мне допрашивал эту дамочку… Улиту. Приперли ее к стенке… Расскажите, Вадим Акимович.

— Только в двух словах, — попросил Шукаев, глядя на часы. Времени — в обрез.

— Возились мы с ней долго, — сказал Дараев. — Хорошо, что ты позвонил об аресте Будулаева. Я сказал Щеголевой, при каких обстоятельствах ты его взял. Тут она и развязала язык. Сама она, конечно, не в курсе всех их дел, но прекрасно знала, что содержит самый натуральный притон для уголовников. С Рахманом у нее шашни, а Васюковой он просто крутил голову, добывая через нее нужные ему сведения о том, что делается в управлении…

— Этот факт еще будет у нас предметом особого разговора, — помрачнел Гоголев. — В аппарате — осведомитель бандитской шайки! Каково, а?

Выждав вежливую паузу, Дараев продолжал:

— Парамона она знает давно: он частенько ночевал у них, наведываясь из Дербента. Иногда, видимо, приторговывала ворованными вещами, которые он привозил, но не признается в этом. Бывали там и Зубер Нахов, и Хапито. Последний имеет еще одну кличку — Сату Кади.

— Я знаю.

— Этого привечала мать Улиты Евдокия Щеголева. Кстати, она ей не родная мать… Турецкий маскарад для Гумжачева младшая Щеголева позаимствовала в театральной костюмерной.

— Откуда в доме охотничьи принадлежности и сапоги?

— Из вещевого мешка Буеверова: он передал все это Рахману… Фибрового чемодана, говорит, не видела, не знает ничего о том, куда исчезал Рахман.

— Даты его отсутствия уточнил?

— Да. Он уволился 14 июня и отсутствовал, по словам Улиты, больше недели. Во всяком случае, война уже началась, когда он вернулся. Но вернулся не домой, а к ней. И, судя по всему, на улице днем старался не появляться…

— Чемоданчик с деньгами надо искать в Дербенте, — уверенно сказал Жунид. — Тратить тих они пока не рискнули: финансовые и торговые учреждения до сих пор не имеют сведений о появлении в обращении купюр с зарегистрированными номерами…

— Еще Сергей Тимофеевич рассылал уведомления с этими номерами, — вставил Гоголев.

— Ты думаешь, Бенбоев отвозил деньги? — спросил Вадим.

— Думаю. Судя по показаниям пасечника Юсуфа, подвода, на которой сидели убийцы, направлялась в Шахар. В районе пасеки другой дороги нет. Значит, мы не ошибаемся в том, что это были Бекбоев, Буеверов и кто-то третий. Почти уверен, что это не Будулаев. Они и отвезли награбленное к Рахману.

— Почему же до середины июня чемодан мог находиться у Бекбоева, а потом нет? И почему он так внезапно уволился?

— А потому, что именно в эти дни он узнает от Галины Васюковой, что у нас в деле имеются показания охотника Итляшева о его встрече с ними. На одном, полном и грузном, — брезентовый плащ с капюшоном; на другом — комбинезон железнодорожника и он прячет лицо, закрываясь носовым платком; а третий…

— Третий загримирован… — досказал Вадим Акимович. — Виски седые, а брови и борода черные, точно вымазаны сажей. Зверолов еще сказал: «ненастоящий».

— Совершенно верно. Вот он и забеспокоился.

— Красила его и клеила ему бороду, конечно же, Улита, — сказал Дараев. — Но наотрез отрицает это.

— Все еще надеется, что Рахман выживет и спросит с нее, — сказал Жунид. — А его дела плохи.

— Ну, еще, чтобы тебя не задерживать… На чувяках и поясе из «турецкого костюма», назовем его так для краткости, есть отпечатки пальцев. Среди них два очень отчетливых. Принадлежат они Улите и Гумжачеву…

— Отлично, — потер руки Жунид. — Участие Хапито в убийстве инкассатора можно считать почти доказанным. Он покушался на Кабдугова в этом самом маскараде. Там была пуля из парабеллума. В Дербенте тоже. Отлично, Вадим!

Финиш близко!

— Дай Бог, — совсем по-домашнему сказал Виктор Иванович. Не промедлить бы теперь. Мне кажется, надо брать всех. Как вы, Жунид Халидович?

— Брать и немедленно. Всех, кроме Омара Садыка. Его роль не до конца ясна. Боюсь, что если мы арестуем его только за производство и сбыт фальшивых камней, а других обвинений пока предъявить нет веских оснований…

— Разве что показания Будулаева?

— Омар от всего откажется. Старик — птица большого полета. Видно по всему…