По следам Адама - [7]
Мой отец работал директором городской пивоварни, поэтому я не мог не высказать экспертное мнение.
— Не думаю, что это было вино, — заявил я. — Скорее, пиво. Оно вкуснее и полезнее для здоровья.
Священнику мое выступление не понравилось. Он рассердился и выгнал меня из класса, и я стоял один, дрожа от холода, в то время как мои одноклассники слушали о чудесных творениях Иисуса.
С древних времен мы поклоняемся Богу, которого принес нам Авраам из страны Ур. С тех пор, как Моисей спустился с горы с каменными скрижалями в руках, мы знаем, что нельзя лгать, воровать и убивать. Но мы по-прежнему не можем прийти к единому мнению, следует ли молиться Богу Авраамову под знаком звезды Давида, креста или полумесяца, следует ли считать днем созидания пятницу, субботу или воскресенье, грешно ли есть свинину и пить вино и допустимо ли вкушать от плоти и крови Христовой. Мы продолжаем спорить о вещах, не упомянутых в заповедях Моисея. И тем самым оскорбляем память и Моисея, и Иисуса, и Авраама.
Во время плавания на плотах, когда ты словно паришь без движения в центре сферы, образованной синим морем и синим небом, без телевизора, без гула самолетов над головой, остается много времени для неторопливых размышлений. В 1947 году, когда мы собирались переплыть Тихий океан и достичь Полинезии на «Кон-Тики», плоту из бальсового дерева, американский посол в Перу подарил мне Библию. Его столь же доброжелательный военный атташе поспорил с нами на ящик виски, что мы не вернемся из плавания. И хотя Библия так и пролежала нераскрытой в своей коробке, Всеблагой Господь позволил нам сто один день спустя достичь атолла Рароиа. Атташе за это время перевели на другое место службы, так что виски мы так и не получили, но Библия позже все-таки пригодилась.
Экипаж «Кон-Тики» состоял из пяти норвежцев и одного шведа. Все были протестанты, и когда океан вспучился и швырнул нас на берег, я услышал, как Торстейн крикнул Кнуту: «Кто верит в Бога, лучше молитесь!» Я думаю, молились в тот миг не менее половины из нас.
Двадцать два года спустя, когда мы собирались спустить на воду в Марокко тростниковый плот «Ра» в надежде пересечь Атлантику, нас было уже семеро, и все принадлежали к абсолютно различным культурам. Я хотел доказать, что люди могут отлично уживаться на ограниченной площади и в состоянии опасности, независимо от цвета кожи, религии и политических убеждений. На протяжении почти двух месяцев араб и еврей укладывались плечом к плечу в тесной бамбуковой хижине, а штурман из США спал, уткнувшись лицом в ноги доктора из Советского Союза. Араб из Египта был не мусульманин, а копт, представитель древнейшей христианской группы. Абдулла из Центральной Африки, черный как смоль, не будучи арабом, верил в Аллаха. На сей раз паша из Сафи подарил нам Коран, но поскольку Абдулла не умел читать, Коран так и пролежал рядом с моей Библией до нашего следующего путешествия. Тогда на борту оказался грамотный мусульманин, бербер из Марокко, и он читал его каждый день.
И Библия, и Коран, сопровождавшие нас в океанских плаваниях, завершили свой путь на моей книжной полке, где они мирно стоят бок о бок рядом с другими материалами о происхождении мировых цивилизаций. Я еще не раз буду к ним ко всем возвращаться.
Многие не понимали, почему я включил Абдуллу, обитателя Центральной Африки, в состав трансатлантической экспедиции на древнем тростниковом плоту. Никто не забирается так далеко в глубь континента в поисках моряков, а сам Абдулла никогда не бывал даже близко у океана. Но дело в том, что в Египте папирус давно исчез, и только после путешествия «Ра» каирский Институт папирологии занялся его разведением, а строителей лодок из тростника сейчас можно найти только на внутренних озерах Эфиопии и Республики Чад.
Я часто замечал, что подготовка к путешествию часто оказывается более сложной, чем само путешествие. А иногда и более опасной. Когда я вместе с французским фотографом приехал в Чад искать строителей лодок из тростника, там было неспокойно. В столице государства, Форт-Лами (ныне Нджамена), я нанял джип, чтобы по длинному караванному пути добраться до озера Чад, места обитания темнокожих из народности бамбунду. Многие из них живут посреди озера на плавучих островах из тростника. Нас предупреждали об опасностях путешествия и о том, что на обочине дороги недавно нашли отрезанные головы медицинских сестер из миссии. Уже темнело, когда мы, наконец, добрались до деревни Бол на берегу озера Чад. Вся деревня состояла из очень красивых конусообразных хижин из тростника, а в конце дороги имелся сарай, в котором любой путник мог бесплатно переночевать. Три стены, цементный пол и цементная же крыша.
Мы уже спали на полу, когда вдруг я проснулся от звуков далекой музыки — ритмичного стука барабанов и завывания духовых инструментов. Деревня казалась пустой и безжизненной, любопытство мое разыгралось не на шутку, и я выскользнул из сарая в ночь. Почти сразу же я наступил на лежащего верблюда, тот истошно заорал, и я долго еще приходил в себя, пока не нашел силы продолжить путь.
Стук барабанов становился громче, я завернул за угол и увидел открытую площадь. Вокруг единственной керосиновой лампы кружились в танце молчаливые фигуры в развевающихся одеждах. Постепенно мои глаза привыкли к свету, и я разглядел двух музыкантов. Я плотно прижался к стене хижины и не сомневался, что в непроницаемом мраке африканской ночи увидеть меня невозможно.
