По Семиречью - [82]

На небольшом скалистом утесе собрались кучками красные, в черных полосках жуки — полынные листогрызы. К ним прижались крохотные комарики-звонцы. Еще примкнула на ночлег черно-красная аммофила. Почему, зачем? Неужели потому, что с ядовитыми жуками безопаснее? Как жуки попали сюда? Очевидно, они смельчаки, решившиеся на путешествие через озеро. У них не хватило сил достичь другого берега, они упали в воду, а волны прибили их к берегу. В воде их не тронули рыбы. Кому нужны ядовитые листогрызы?

Обжора

Вдали от озера, рядом с кустиками селитрянки, среди зарослей серой полыни когда-то давно был колодец. Теперь от него осталась большая, глубиной около двух метров, яма с отвесными стенками. Дно ямы окаймляла ниша. Ее проделали разные зверьки-невольники, попадавшие в заточение. В попытках выбраться из него они бегали возле стенки, и от множества лап земля постепенно осыпалась.

Сколько маленьких трагедий происходило в этой западне! Сколько попусту загублено жизней! Яму облюбовал и в ней устроился паук — аргиопа лобата, раскинул кругами большие, чудесные сети.

Никогда я не видел такой большой аргиопы, хотя пересмотрел их сотни во время многочисленных путешествий. Паук — настоящий великан. Спокойно он застыл на своих упругих и натянутых, как струны, тенетах. Видимо, никогда он не знал голода. Добычи вдоволь: в яму постоянно сваливаются кузнечики, кобылки, жуки.

Но палка о двух концах. Самка аргиопа одинока. Она не сплела еще ни одного кокона и сильно отстала от своих сверстниц в жизненных делах. В яме прохладно, солнце заглядывает только в полдень.

Где же теперь она найдет себе супруга, если уже закончилось время брачных плясок, а крошечные самцы давно погибли?

Вот и осталась аргиопа без потомства!

Когда к вечеру стих ветер, неожиданно стало душно. Опять, наверное, сюда примчатся комары с южных болотистых берегов озера. Балхаш — по-казахски «топь». И хотя северные берега озера не оправдывают этого названия, южные действительно местами заболочены, топки. Вскоре действительно воздух зазвенел от этих докучливых насекомых.

Нам они надоели, отъехали несколько километров и в каменистой пустыне забрались на высокую и пологую горку. С нее хорошо видны уснувшее озеро и зеленые тростники. На горе свободно разгуливал ветерок, а комаров нет. Зорька быстро оценила это обстоятельство, улеглась кверху животом и почти всю ночь блаженствовала в такой необычной позе.

Тени на такыре

Высокая горка оказалась отличным местом для бивака. Отсюда во все стороны открывались дали, и, уж конечно, более всего по душе она пришлась Юрию.

Вблизи горки в углублении между холмами светлел большой такыр. Со всех сторон его окружали заросли чингиля и тамарисков. Тысячелетиями талые и дождевые потоки воды приносили сюда с холмов мелкие частицы земли и они, отлагаясь на дне мелкого и быстро пересыхающего озерка, образовали идеально ровную площадку. Здесь приятно посидеть после корежистых зарослей мелких приземистых кустиков боялыча, покрывающего вокруг каменистую пустыню. Кроме того, здесь, как на ладони, видно, куда спешат муравьи, где роют норки земляные пчелы и осы, какие следы оставили еще с весны, когда глина была влажной, барсуки, лисы и зайцы. Особенно зайцы. Им нравился этот такыр, и уж вокруг него их было больше, чем где-либо.

Для спаниеля такыр — сплошное расстройство. Всюду следы, всюду зайцы, всюду топот мягких ног о твердую землю^[13]. Гоняться за зайцами с жалобным воем ненадолго хватит сил. И вот, изможденная, с высунутым языком, она плетется ко мне и падает у ног, стараясь уместиться в короткой тени от моего тела.

Сегодня, прежде чем забраться в постель, в сумерках я отправился побродить по такыру. Быстро стемнело. Взошла красная луна, поднялась над горизонтом, посветлела. Всюду в пустыне слышны шорохи. Особенно в зарослях вокруг такыра.

Такыр сияет при луне, точно озеро. Я осторожно пробираюсь к нему и застываю. По светлой площадке колышутся серые тени, то сольются вместе, то разойдутся в стороны. Иногда они застынут на одном месте, но вдруг неожиданно, как по команде, замечутся в бесшумной пляске.

Я всматриваюсь и все понимаю. Серые, беззвучные тени — зайцы. Они носятся, кое-кто сцепился в поединке друг с другом, колотят лапами. Здесь, оказывается, что-то вроде стадиона, на нем заячий турнир, состязание в ловкости рыцарей. Такыр хорош для такого занятия. На нем все видно, и врагу близко не подойти. Вот и сейчас. Едва хрустнула под моей ногой ветка, как серые тени все сразу замерли и множество глаз уставилось на меня.

Еще мгновение — и ничего не осталось. Опустел такыр. Будто ветром смело всех зайцев.

Следы на дороге

Дорога стала торной и пыльной. За машиной тянутся белые облака пыли. Они медленно поднимаются кверху в синее небо и там тают. На дороге за ночь появилось много следов животных. Их немало в кажущейся необитаемой пустыне, скрытых покровом темной ночи…

Четкие следы оставил мохноногий тушканчик. Следы другого тушканчика (трехпалого) изящны и напоминают по форме три лепестка растений. Бродила саджа. Ее еще называют копыткой за то, что ее лапки больше похожи на миниатюрные копытца. Впервые я вижу следы антилопы-сайги. Волки, лисы и маленькая пустынная лисичка-корсак тоже пробежались по дороге. Животные любят пользоваться дорогами для дальних переходов.