По сценарию любви - [25]

Вскоре ночная сорочка, назначением которой было возбудить Филиппа, стала просто мешать, и он помог девушке сиять ее. Теперь кружевное белье было единственным, что оставалось на Ханне.

— Какая ты красивая…

Она и ощущала себя красивой и больше уже ничего не боялась, ни капельки. Почему же раньше она так нервничала? Все было совершенно, абсолютно правильно, так, как надо.

Руки Филиппа медленно стянули шелковую тряпицу с ее ног, а потом Ханна сделала то, что удивило их обоих. Она притянула его к себе поближе и сама стащила белье с его бедер. Ей безумно хотелось, чтобы обнажены были они оба.

Последующий за этим глубокий поцелуй лишил Ханну последней крупицы самообладания. Девушка думала, что возбудиться сильнее просто невозможно, но Филипп своими ласками и поцелуями заводил ее все больше и больше.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он наконец склонился над ней.

— Я возьму тебя медленно.

Но она не хотела медленно, она хотела почувствовать его полностью. Девушка схватилась за его бедра и крепко прижала их к себе.

На секунду Ханна вздрогнула, но потом боль отошла в сторону, отпустила. Ощущение же, которое она испытала, было неописуемым. Впервые в жизни она испытала такую совершенную полноту — и физическую, и душевную.

Ханна скрестила ноги на его бедрах, впилась ногтями в широкие плечи.

— Филипп… — запричитала она, не зная сама, о чем просит.

Он задвигался в ней, сначала медленно, потом быстрее, и девушка застонала.

Филипп никогда еще не видел ничего более возбуждающего и сексуального. Никогда не был с женщиной, ублажить которую было бы так легко. И хотя ему приходилось напрягать все силы, чтобы не потерять над собой контроль, он не хотел сбиваться с ритма, разрушать возникшую между ними гармонию.

Но Филипп уже чувствовал, как все больше напрягается ее тело. Девушка вскрикнула и забилась в его объятиях, и дальше Филипп сдерживать себя не смог. Его разрядка последовала почти сразу же, унося с собой последние остатки самоконтроля. Из груди вырвался хриплый стон, и на какое-то время ему показалось, что у него не осталось больше сил ни на что, кроме как дышать.

Ханна, выглядевшая такой же физически изнуренной, как и он, смотрела ему в глаза. Грудь и щеки девушки сильно покраснели, она дышала отрывисто и часто.

— Все в порядке?

Она кивнула, но, когда он шевельнулся на ней, поморщилась.

— Больно?

— Немножко, — призналась она.

Он медленно вышел из нее, затем перевернулся на спину и притянул Ханну к себе. Девушка свернулась возле него калачиком. Одеяло и простыни каким-то образом скомкались и лежали теперь в их ногах, но это не имело никакого значения. Филипп позволил себе полностью расслабиться, чего не делал уже довольно долгое время.

Странно, конечно, но это было прекрасно.

Поздравления гостей, восхищенные охи и ахи, клятвы в вечной любви и верности — все это прошло достаточно гладко, без огрехов и не вызвало так уж много неприятных эмоций, как он ожидал. Когда же Софи подошла к нему вчера вечером и заявила, что Ханна чем-то расстроена, то боязнь того, что она может передумать и уехать обратно в Америку, дала ему понять, как же он успел к ней привязаться за последнее время.

И Филипп от всей души надеялся, что этого будет достаточно.

В течение некоторого времени они продолжали лежать молча, слушая, как стихают бешеные удары их сердец.

— Это всегда так? — спросила Ханна.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто… мне было так… так хорошо. Я думала, что этого не должно было случиться. Не в первый раз, по крайней мере.

Филипп пожал плечами.

— Думаю, это вполне естественно.

Ханна улыбнулась:

— А нужно ждать долго, чтобы повторить?

Ничего себе!

— Я думал, тебе было больно.

— Уже нет.

Ханна положила ладонь ему на живот, немного застенчиво, но с неподдельным интересом, и ничего больше ему не требовалось.

— Кто сказал, что мы должны ждать?

Невинность и искренность Ханны, ее полное доверие — вот что так его заводило. Но какое это имело значение для их будущего?

Надолго невинной она все равно не останется. А потом что?

А потом новизна исчезнет. Занятия любовью из наслаждения превратятся в обязанность, пока не настанет день, когда они окончательно потеряют интерес друг к другу.

Девушка обвила руками его шею и поцеловала в губы, и Филипп решил ни о чем больше не беспокоиться.

Пока есть возможность, он будет получать удовольствие.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На следующее утро они вылетели в Монако, где должны были провести медовый месяц, путешествуя на своей яхте. В какой-то степени Филипп этого даже опасался: все-таки две недели с одной и той же женщиной, постоянно вместе… Слишком однообразно и скучно.

Большую часть полета он сидел в кресле, выдумывая всяческие причины и отговорки, чтобы вернуться во дворец пораньше, и пытаясь вычислить, как скоро он может это предложить, не расстраивая Ханну слишком сильно. Придется подождать минимум педелю, заключил он в конце концов. Да к этому времени он уже из кожи вон вылезет…

Все, что они, невыспавшиеся, были в состоянии делать в первый день, — это лишь валяться на солнце и загорать. И каждый раз, когда Филипп ловил на себе ее заинтересованный взгляд, он знал, что скоро они окажутся в постели.