По реке Белой к жемчужине Урала - пещере Шульган-Таш - [10]

Вдруг он поднял свою комолую, не успевшую обзавестись рогами голову, оглянулся и недоуменно стал глядеть на нас. Мы не шелохнулись, а с возросшим сожалением продолжали глядеть не столько на него, сколько на его раненую ногу. Но вот он развернулся и не спеша вышел из реки и, совершенно не хромая, пошел потихоньку в лес. Видно, на его счастье, напавший волк не повредил ему ни сухожилий, ни кости. Рана уже зажила и, видимо, не доставляла ему большого беспокойства.

Глядя на деревню Мурадымово, стоящую на левом берегу Белой, с ее старыми домами и пещерой, расположенной неподалеку от нее, невольно вспомнилась моя первая встреча с ее жителями, вышедшими на берег и с любопытством глядевшими на нас, туристов. Было это довольно давно — в далекое лето 1958 года.

В то время я был студентом лесного факультета Башсельхозинститута, и наш всеми уважаемый преподаватель Сергей Николаевич Козьяков предложил сплавиться на лодках по реке Белой. Предложение было весьма заманчивым. К тому же я уже имел туристский опыт путешествия по Алтаю. Группа наша была небольшая, всего шесть человек, считая и С.Н. Козьякова.

В те годы наш факультет был «неродным» для института, так как был взят на 10 лет как бы «в аренду» у лесотехнического института Свердловска. Поэтому нас не считали «сельхозниками». Все студенты факультета были очень дружны, а выпускники его всегда были готовы прийти на помощь друг другу. Зная это, С.Н. Козьяков обратился к директору Авзянского лесхоза с просьбой изготовить три деревянные весельные лодки, на которых мы могли бы сплавиться до села Юмагузино. А это ни много ни мало целых 308 км, считая от нашего начального пункта села Узян.

Не только у деревни Мурадымово, но и у всех других деревень люди с удивлением глядели на нас, невесть как попавших в эту лесную глухомань. Дорог в те времена практически не было. Транспорта, кроме лесовозов и трелевочных тракторов, вывозивших с лесосек хлысты деревьев, тоже. Но весной, во время молевого сплава древесины по реке, а он продолжался почти до восьмидесятых годов, в деревнях для лесосплавщиков организовывали выездные магазины. В них было все: сгущенка, мясные и другие консервы, обувь, шик тогдашней моды — нейлоновые носки и рубашки — и другие импортные товары, которые в магазинах наших городов нельзя было купить.

Практически все жители деревень участвовали на лесосплаве. Одни вывозили с лесосек бревна к реке, другие следили за их прохождением в узких местах речной долины, а эти места, как правило, были там, где находились острова. Здесь строили добротные рубленые дома с большими деревянными нарами для рабочих лесосплава, устанавливали в них печки-буржуйки для приготовления пищи, обогрева и сушки одежды. Эти дома для туристов тех лет были надежным прибежищем в случае ненастья. За ними следили все. И не дай бог, если уличали кого-нибудь в их порче. Разговор с ними был мужским и коротким. Туристы уважали тяжелый труд лесосплавщиков, а те благосклонно относились к туристам.

В те годы жители деревень, которые встречались на нашем пути, были не просто приветливыми, а душевными и гостеприимными. О том, чтобы кто-то отказался продать молока или хлеба, просто речи не могло быть. Все были искренне рады встрече, помогали, чем только могли. Прекрасные были времена! С Человеческим отношением друг к другу.

Рыбы в реке было столько, что одной удочкой ловили на всю компанию. Многие, наверное, не поверят, что если тихо, не шевеля веслами, проплыть вблизи камышей, а затем резко опустить весла в воду, создавая таким образом шум, то две-три рыбины запросто могли оказаться в лодке. Обычно это были окуни и плотва. Поэтому, смеха ради, мы «изгалялись» этим приемом, отпуская запрыгнувшую в лодку рыбу обратно в реку.

Более полувека прошло с тех пор. Река и жители деревень изменились. Но все также выходят на берег ребятишки и просят у туристов рыболовные крючки. Все также судачат аксакалы-картатаи, следя за своими внучатами, купающими в речке лошадей. Изменилось многое, но национальный дух гостеприимства жителей прибрежных деревень сохранился. А это самое ценное.

Скалы все чаще подступают к реке, образуя отвесные кручи с зияющими в них черными глазницами пещер. Некоторые из них заслуживают статуса памятника природы. В то же время часть их по причине частого посещения и варварского потребительского отношения к ним утратила свою былую значимость. Этот недостаток частично был устранен в начале 1990-х годов, когда была произведена общая сравнительная оценка всех пещер РБ независимо от их официального статуса.

Оценка пещер велась по единой балльной методике Всесоюзного общества охраны природы. В результате этого только в горной части Башкортостана к памятникам природы были отнесены 23 пещеры, а к компонентам ландшафтных заказников, национальных парков и заповедников — 18 пещер. Всего же в кадастр карстовых полостей, созданный спелео-геоморфологом Ю. В. Соколовым, внесено уже более 1000 пещер.

Проникновение в пещеру всегда было связано с необъятным ужасом перед неведомым миром мрака. Подобное состояние «временной смерти» подготавливало человека к глубокому мистическому восприятию таинства религиозных действий, раскрывающих основную идею мировосприятия — дилемму Жизни и Смерти. Пещера как бы «заглатывала» испытуемого, который воспринимал это действо как временную смерть, а затем «изрыгала из своего чрева» его, уже перерожденного.