По пути в бессмертие - [176]
Иван. Ты что, дед, на меня и зла не держишь?
Священник. За что?
Иван. За что?.. За то, что я тебя в тюрьму упрятал, жизнь искалечил.
Священник. Нет, сынок, не держу зла.
Иван. Ты дурочку-то не валяй.
Священник. Не ты — так другой бы. Так уж написано было.
Иван вдруг сползает с лавки, падает на колени перед стариком.
Иван (глухо). Прости меня.
Священник. Что ты? Встань, встань.
Он пытается поднять Ивана, но тот упирается, мотая головой.
Иван. Прости меня, отец Николай.
Священник. Невиновен, я же тебе говорю, что ты невиновен.
Иван. Виновен, за все виновен. Перед всеми. За все горе… Десять лет по лагерям.
Священник. Ты своим горем все уж искупил.
Священник поднимает Ивана, сажает на лавку.
Иван. Мне искупление может быть только на фронте. Только кровью. Я ведь к фронту пробираюсь.
Священник (протягивая валенки). Ты в этой обувке до самого фронта-то и дотопаешь.
Во всю стену студии — карта Советского Союза. Рахманинов передвигает флажки линии фронта, которая стягивается к Волге. Фолли сидит за столом, перебирая бумаги.
Фолли. Начнем концертный сезон с Сан-Франциско, потом Бостон, затем…
Входит архитектор Мазырин.
Архитектор (торжественно). Сдан Смоленск.
Рахманинов удручен новостью, садится на диван под картой.
Рахманинов. Если они прорвутся к Волге, их не остановить до Урала… Неужели это конец?
Архитектор. Похоже, что так.
Рахманинов. Может быть, мы можем что-то сделать, как-то помочь?
Архитектор. Кому помочь, красным, большевикам?
Рахманинов. Русским людям.
Архитектор. Ты что, серьезно?
Рахманинов кивает.
Архитектор. А как ты собираешься помочь?
Рахманинов. Не знаю. Обратиться к соотечественникам, эмиграции. Основать фонд помощи. Ты пойми, там гибнут русские люди, тысячи, каждый день.
Архитектор. Среди эмиграции нет ни одного человека, который бы хотел победы большевиков.
Рахманинов (поднимая письмо со столика). А вот мне пишут русские из Сан-Франциско, что хотят собирать деньги в фонд помощи воюющей России.
Архитектор (садясь рядом с Рахманиновым). Сергей Васильевич, Сережа! Еще какие-нибудь пять месяцев, и мы сможем вернуться. Мы ждали этого 25 лет. Если ты поддержишь большевиков, от тебя отвернется вся эмиграция… все друзья. Поверь своему старому другу!
Рахманинов. Но ведь мы не можем сидеть сложа руки, Коля! Каждую минуту там, в России, гибнут сотни наших братьев по крови… Надо ведь что-то делать!..
На маленькой деревянной пристани на катера грузят боеприпасы, оружие, продовольствие. На далеком противоположном берегу узкой полоской тянется Сталинград. Над ним стелется дым пожарищ, от которого все небо над городом черно. Слышатся разрывы бомб и снарядов. На пристани среди сутолоки топчется Иван с котомкой за спиной. На своем долгом пути он набрал тела, подзагорел. На нем справный ватник, на ногах сапоги. Иван подходит к капитану судна, у которого висит полевой бинокль на груди.
Иван. Дай глянуть, браток.
Капитан неприветливо смотрит на Ивана, но все же дает бинокль.
Разрушенные здания, пожарища. На голом береговом скосе проступает надпись, сделанная мелом: «ЗДЕСЬ ВСТАЛИ НАСМЕРТЬ ГВАРДЕЙЦЫ РОДИМЦЕВА».
Время ленча уже заканчивается. Рахманинов допивает кофе. Фолли встает из-за стола.
Фолли. Пойду посмотрю, может, мадам Рахманинова уже приехала.
Рахманинов. Я с вами.
Рахманинов привстает из-за стола и вдруг, охнув, падает опять в кресло, кладет руку на бок.
Фолли. Может, вам лучше подняться в номер?
Рахманинов. Это пройдет. Не говорите миссис Рахманиновой, что я пил настоящий кофе.
Фолли уходит. Рахманинов с посеревшим от боли лицом задумчиво смотрит на панораму Сан-Франциско сквозь огромное зеркальное окно — крутую, отвесно падающую улицу, Голден-Гэйт-мост. В гавани под советским флагом стоит большой пароход. Внимание Рахманинова привлекает русская речь за соседним столом. Там сидят двое мужчин, по костюмам и по прическам явно советские, и между ними — ребенок: девочка лет семи.
Первый русский (вытаскивая бумаги из портфеля)… Я звонил в консульство, там никто не отвечает. А что делать с этими накладными?
Второй русский. Их надо передать в торговую миссию. Пойдем позвоним в Вашингтон.
Первый русский (девочке). Посиди здесь, мы скоро вернемся.
Оба уходят. Рахманинов смотрит на девочку — маленькая, худенькая до прозрачности, она с напряженным до угрюмости интересом следит за тележкой, которую развозит черный официант. Там лежат куски разных тортов, пирожные с вишнями и яблоками, разного рода десерт.
Рахманинов (девочке). Хотите пирожного?
Девочка испуганно переводит большие глаза на незнакомца, от которого она не ожидала услышать русскую речь, и отрицательно качает головой.
Рахманинов. Это очень вкусный шоколадный торт!
Девочка не отвечает, отламывает кусочек хлеба на тарелке, осторожно жует.
Рахманинов (продолжает). Вы говорите по-русски? Девочка (еле слышно). Да.
Рахманинов. Не бойтесь, я тоже русский. Может, вы хотите мороженого? Какое мороженое здесь! С изюмом и орехами.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.
В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.
Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.
Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…
Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Вниманию читателей предлагается сборник произведений известного русского писателя Юрия Нагибина.
Андрей Платонов (1899-1951) по праву считается одним из лучших писателей XX века. Однако признание пришло к нему лишь после смерти. Повесть «Котлован» является своеобразным исключением в творчестве Платонова — он указал точную дату ее создания: «декабрь 1929 — апрель 1930 года». Однако впервые она была опубликована в 1969 года в ФРГ и Англии, а у нас в советское время в течение двадцати лет распространялась лишь в «самиздате».В «Котловане» отражены главные события проводившейся в СССР первой пятилетки: индустриализация и коллективизация.