По пути в бессмертие - [175]
Васильевна (сквозь слезы). Такой борщ пропадает!.. Гитлер чертов!
Федор с грустной улыбкой смотрит на кухарку.
Мягкий свет падает из-под желтых абажуров. Наталья с кофейником и чашкой на подносе поднимается наверх. Дверь в студию по-прежнему заперта.
Наталья. Сережа, я сварила тебе крепкого кофе.
Ответа нет.
Наталья. Сережа, нельзя же так!
Голос Рахманинова. Спасибо, мне ничего не надо.
С поникшей головой Наталья спускается вниз.
Наталья в пеньюаре поверх ночной рубашки дремлет на диване в гостиной.
В библиотеке Ирина прикорнула в глубоком кресле.
Софа разметалась по постели, спит тревожным сном.
Васильевна на коленях перед мерцающими лампадками киота. Тускло поблескивает золото икон.
Васильевна (молится). Господи, пошли победу русскому оружию! Спаси мать нашу Россию!
Камера скользит по спящему дому. Яркий лунный свет падает квадратами на пол, выхватывая куски мебели из темноты. Вдруг камера останавливается, потому что мощная трагическая музыка заполняет дом, проникает во все комнаты, во все углы, выплескивается в сад. Это — этюд-картина № 5 опус 39.
Проснувшаяся Наталья недвижно сидит в кресле.
Ирина подходит к окну в библиотеке и слышит музыку, как бы льющуюся из сада.
Софа проснулась в своей кровати, протирает глаза. Музыка входит в нее. Эту минуту она не забудет никогда.
Васильевна с широко раскрытыми глазами уставилась в икону, потрясенная, как будто бы услышала глас Божий…
В студии Рахманинов обрушивает всю мощь своих рук на освещенную луной клавиатуру рояля. В лунном свете его лицо кажется высеченным из мрамора.
И вместе с обвалом музыкальных аккордов идет обвал образов войны. Взрывы, горящие самолеты, падающие в бою солдаты… Немецкие танки, несущиеся по несжатому хлебному полю, бесконечная вереница беженцев.
Плачущий ребенок. Повешение партизана. И вот уже снег падает на черно-обуглившееся пепелище деревни.
Парад Красной Армии в Москве. Осажденный Ленинград. Горящие здания на Невском проспекте… Голодающие вокруг замерзшего трупа лошади. Двое детей тащат санки с трупом матери. Мальчик и девочка. Девочке 5 лет. На исхудавшем до прозрачности личике — огромные, полные скорби глаза.
Среди черных стволов желтеет огонек в окошке заваленной снегом избы. Человек, споткнувшись, из последних сил доползает до дверей избы, стучит. Дверь открывается.
Человек (хрипло). Пусти погреться, мужик.
Он, обессиленный, рушится на руки хозяина.
Хозяин — лысый старик с длинной бородой — втаскивает пришельца в дымное тепло жилого помещения. В слабом свете керосиновой лампы едва проступают очертания русской печи, стола. Теплится лампадка перед иконой.
Незнакомец. Отогреюсь и пойду.
Старик. Располагайся.
Незнакомец разматывает заиндевевшую мешковину с лица, и мы видим, что это Иван. Он седой, постаревший, истощенный до последней степени. Окаменевшими от холода руками он пытается развязать обмотки с ног.
Иван. Вроде ноги отморозил, ничего не чую.
Заледеневшие руки не слушаются его.
Старик. Дай-ка я тебе помогу.
Иван. Да я сам!
Старик. Да сиди уж!
Старик водружает на нос очки с толстенными стеклами и, нагнувшись, начинает разматывать обутки, сделанные из старой автомобильной покрышки.
Старик. Откуда путь держишь?
Иван. С Прохоровского лагеря.
Старик. Э, брат, ты километров 30 отмахал.
Иван. Заблудился. Да не бойся, актированный я, могу справку показать.
Старик. А по мне, хоть бы и беглый.
Иван всматривается в лицо старика. Лысый череп, нос сливой, на носу перевязанные бечевочкой толстые очки, длинная седая борода — что-то в этих чертах и нам кажется знакомым. Тот наконец развязывает обмотки, смотрит на белые безжизненные пальцы на ноге Ивана.
Старик. Э, брат, почти отморозил. Сейчас тебе надо спиртиком растереть.
Старик открывает тумбочку, вытаскивает оттуда бутылку, наливает спирт в ладонь и растирает, разминает закостеневшую ступню Ивана. Иван не отрываясь смотрит на старика.
Старик (бормочет). Терпи, казак… Я тебе ногу-то разотру, а остальное мы с тобой внутрь пропустим для согревания…
Сморенный спиртом и жарой, Иван в накинутом овчинном полушубке сидит, прислонившись к стене. Старик зашивает дратвой валенок.
Старик. Почти закончил.
Иван (в упор глядит на старика). А ведь я тебя знаю… Ты из Тамбовской губернии. Священник, отец Николай.
Священник. Он самый.
Иван. А меня узнаешь?
Священник (не поднимая глаз от работы). Я тебя давно признал — Иван ты.
Иван. Значит, ты жив.
Священник. Бог милостив. В тюрьме насиделся. В Соловках был. После суда сослали в Сибирь на поселение.
Иван. Ты, зерно, меня спутал с кем. Я — Иван Шаталин. Это ведь я тебя арестовал.
Священник. Узнал, браток, узнал. (Смотрит на подшитый валенок.) В такой обувке тебе и мороз не страшен.
Запавшие глаза Ивана блестят недобрым огнем.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.
В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.
Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.
Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…
Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Вниманию читателей предлагается сборник произведений известного русского писателя Юрия Нагибина.
Андрей Платонов (1899-1951) по праву считается одним из лучших писателей XX века. Однако признание пришло к нему лишь после смерти. Повесть «Котлован» является своеобразным исключением в творчестве Платонова — он указал точную дату ее создания: «декабрь 1929 — апрель 1930 года». Однако впервые она была опубликована в 1969 года в ФРГ и Англии, а у нас в советское время в течение двадцати лет распространялась лишь в «самиздате».В «Котловане» отражены главные события проводившейся в СССР первой пятилетки: индустриализация и коллективизация.