По приговору звезд - [16]

Г у с е й н. Отвозил Лунника на поле, к Салиме, чтобы она его покормила. У нее, бедняжки, нет времени прийти домой. А вы чего шепчетесь, женихи? Почему не приходите ко мне в гости? Может быть, ваши дела уже устроились?

Г е ю ш. Соль уже всю съели, что ли?

Г у с е й н. Не суди по себе, у меня часто бывают гости, соли не напасешься.

Г е ю ш. Крапиву рвать легче чужими руками.

Г у с е й н. Ну, не сердись… А как твои дела, Иншаллах?

И н ш а л л а х. Я бросил пить.

Г у с е й н. Это правильно, а то водка влетает в рот легким комариком, а вылетает упрямым ослом.

И н ш а л л а х. Этому тебя Тумаджев научил?

Г у с е й н. Кое-чему у него можно поучиться.

Геюш приподнимает кисею с коляски.

Г е ю ш. Какой хорошенький ребенок, Гусейн, очень похож на тебя. Как два яблока.

Г у с е й н. Тьфу, тьфу, тьфу, еще сглазишь, не толкай коляску, ребенка разбудишь. И что вы здесь торчите? Уходите по домам.

И н ш а л л а х. Почему мне здесь не стоять, где хочу, там и стою. Пить я бросил. Кто станет задевать сына прославленной Рейхан? Моя мама пять дней назад получила золотую медаль…

Голос диктора: «Внимание, внимание! Передаем оперативное сообщение: тетушка Рейхан закрыла свой кошелек для проходимцев. Конечно, ей жаль своего ягненочка, но денег ему она не дает».

И н ш а л л а х. Это тебя не касается. В семейную жизнь не лезь, болтун.

Голос диктора: «Хоть вам это покажется удивительным, но нам жаль не Иншаллаха, а тех дармоедов, которые пили за его счет».

Г у с е й н. Побегу, у меня кастрюля на огне. (Поднимает на руки коляску и убегает.)

Появляется  С а м а й я. Садится на одну из скамеек.

Г е ю ш. Иншаллах, твоя кандидатура пришла, иди, объяснись.

И н ш а л л а х. Только ты уйди отсюда.

Г е ю ш. Хорошо. (Прячется.)

И н ш а л л а х. Интересно, кого она ждет сейчас? Может быть, меня? Если бы не пил, сидел бы сейчас за рулем «Волги». Интересно, она знает, что я уже не пью? Пойду покажусь… (Проходит мимо девушки. Самайя не обращает на Иншаллаха внимания. Покружив, Иншаллах снова проходит мимо девушки, останавливается, причесывается, снова надевает кепку. Самайя не обращает на него никакого внимания. Иншаллах возвращается на прежнее место.) Во всем виновата проклятая водка. Наверно, Фархад не сказал ей о том, что я бросил пить. И это проклятое радио все время позорит меня. Поглядите только на нее, она даже не смотрит в мою сторону. (Кричит в сторону.) Эй, Геюш, ты знаешь, я бросил пить водку. Да, дожил я… (Бьет себя кулаком по голове.) Интересно, кого она все-таки ждет? (Появляется Фархад. Самайя, улыбаясь, идет ему навстречу. Они вместе уходят.) Да не унять тебе боли в селезенке, проклятый шоферюга! Усыпил нас, а сам присвоил «Волгу». Но если говорить честно, у меня только любительские права, а у него в кармане права шофера первого класса… Кому доверишь «Волгу», любителю или профессионалу? Конечно, ему, а не мне. Пусть разрушится дом того, кто изобрел водку. (Снова бьет себя по голове.)

Г е ю ш. (Появляется.) Что ты бьешь себя по голове?

И н ш а л л а х. Это та самая голова, которую следует бить.

Г е ю ш. Нужно выпить, нужно срочно выпить. Я тоже растерян.

И н ш а л л а х. Дитя, у меня слово твердое — я мужчина. Прощай. (Уходит.)

Входят  Р а х ш а н д е  и  Г ю л ь а л и.

Р а х ш а н д е. Здравствуй, Геюш!

Геюш пытается улизнуть.

Подожди, не спеши, хочу поговорить с тобой. Говорят, когда ты был в гостях в Чайкенде, ты видел свиноферму. А что, если тебе организовать в нашем колхозе такую же? Если тебе не по душе хлопок, может, заинтересуешься нашим предложением?

Г е ю ш. Надо подумать.

Р а х ш а н д е. Что тут раздумывать. Давай пошлем тебя в командировку в Мартуни, там у меня подруга — председатель колхоза. У Марго образцовая свиноферма. Они тебя обучат всем тонкостям производства. Вернешься специалистом.

Г ю л ь а л и. Что отмалчиваешься?

Р а х ш а н д е. Согласен?

Г е ю ш. Что ж, товарищ Рахшанде, если решили — посылайте.

Р а х ш а н д е. Вот молодец! Готовься, поедешь завтра, оформляю командировку.

Г е ю ш. Хорошо, но только чтоб мои ничего не знали.

Р а х ш а н д е. Договорились. (Геюш уходит.) Вот бы мне еще справиться с ашугами… (Уходит.)

Ашуги настраивают инструменты. За один из столиков садится  С а м а н д а р. Что-то говорит чайханщику. Мимо проходит  И н ш а л л а х.

С а м а н д а р. Садись, Иншаллах, выпьем.

И н ш а л л а х. Я бросил пить, клянусь вашим здоровьем. (Отходит от столиков.) Кажется, я и вправду не хочу.

С а м а н д а р. Иншаллах, не стесняйся, прошу тебя.

И н ш а л л а х. Я же сказал: я бросил пить.

С а м а н д а р. Если бросил, почему радио позорит тебя? Насмехается над тобой?

И н ш а л л а х (хитро посмеивается). Радио говорило правду, братец Самандар. Скажи, а что это за фонарь у тебя под глазом? Синяк виден из-под пластыря. (Подходит ближе, рассматривает щеку Самандара.)

С а м а н д а р. А ты разве не знаешь? Тормоз отказал. Ехал на велосипеде, ударился о другую машину. Все село знает об этой аварии.

Голос диктора: «Внимание, внимание! Оперативное сообщение. (Звук пощечины, вздохи, ахи.) Эти понятные всем звуки слышны далеко за орбитой нашей земли. Не думайте, что это отзвук столкновения автомашин при аварии или скрежет поломанного велосипеда, ударившего автомобиль, нет. Мы откроем секрет. Это был звук пощечины, которую наша уважаемая Алийя-ханум влепила любителю автомашин типа «Москвич». Приносим наши соболезнования Самандару, аксакалу нашего села среди пьющих».