По праву сильнейшего - [83]

– Я не понимаю.

– Твоя безопасность прежде всего, сладкая, – тоже логично. Сразу подумала о «бесценной Ларе». Наверняка, если бы эта сучка узнала, то попыталась избавиться от конкурентки. Но все равно было обидно, что он даже не следил за моей жизнью. – Пока ты была далеко, я просто приглядывал, – добавил оборотень, заставляя меня улыбнуться.

– Кто-то в стае? – сделала предположение.

– Да. Более скажу, близкий друг вашей семьи.

– Дядя Андрей? – почему-то сразу подумала про него. Мужчине нравилось меня фотографировать. Делал он это каждый раз, когда приходил в гости.

– Андрей Соловецкий.

– А скажи-ка, любимый, ты…

Я ведь всего лишь хотела спросить, имел ли он отношение к многочисленным переломам дяди Андрея. Отец жаловался, что его приятеля так неудачно избили… вернее, кости у него неудачно срослись, что их пришлось ломать снова. И это сразу после того, как Соболев посетил нашу стаю. Сдается мне, что дядя Андрей кое-какие подробности о моей жизни утаил. А именно информацию о неактивной метки. Помнила, как это занимало и бесило Влада поначалу.

– Любимый? – перебил Влад. А я прикусила язык. Так проколоться. Меньше всего хотела, чтобы Соболев узнал о моих чувствах. Я даже мысленно его никогда так не называла, чтобы иной раз не оговориться. И вот… вырвалось. Черт! Черт! Луна сохрани! А он еще так прицепился, схватил за подбородок и внимательно вглядывался в лицо.

– Любимый, – не стала отрицать я. Соболев довольно улыбнулся, а меня такая реакция задела. Поэтому тут же цинично добавила:

– Не в том смысле, в каком думаешь. Я не люблю тебя, Влад. Также, как и ты меня. Это просто ласковое словечко. Называю же милым. Но ты такой же милый, как бенгальский тигр.

– А кто тебе сказал, что я не люблю тебя? – Соболев, казалось, меня не услышал. Прицепился он к этой любви.

– Ты точно не говорил, – заметила чуть обиженно.

– Да, не говорил. Да, не люблю, – едко заметил он. Сейчас ведь поссоримся. Но раз пошла такая пьянка, решила узнать подробности о разводе. Хватит тянуть. Пора выяснить то, что меня действительно интересовало. Я не собиралась быть вечной любовницей.

– А разводиться ты собираешься?

Мужчина засверкал очами и промолчал.

– Влад!

Соболев указал кивком головы на водителя. Интересно! Значит, обсуждать мои чувства к нему можно, а Ларочку нет?

– Влад! – снова повторила я.

– Да, – нехотя признался он.

– Когда? – задала новый вопрос. – Между прочим, прошло уже два с половиной месяца. За это время с твоими деньгами можно было нанять кучу адвокатов и уладить сей щекотливый вопрос.

– Вот именно деньгами, – огрызнулся Влад.

Глубоко вздохнула и осведомилась:

– Причем тут деньги?

– Она была моей супругой в течении последних восемнадцати лет. У нас не было брачного контракта. А я не готов лишиться половины своего состояния, – пояснил мужчина. А мне, словно пощечину дали. Деньги. Деньги для него важнее спокойствия и душевного комфорта пары?

В этот самый момент автомобиль затормозил около гостевого домика. Небольшого, но симпатичного. Полностью увитого виноградом. Я выскочила из машины, как ошпаренная.

– Ана, – Влад попытался меня удержать за руку.

– Пусти, – вырвала руку.

– Ты должна понять!

– Я тебе ничего не должна. Между нами все кончено!

Сама не заметила, как обернулась. Но оборотень успел поймать и прижать к земле. Не меняя ипостаси. Я же находилась в звериной форме, но при этом главной была я. Интересные ощущения, но меня захлестывали отрицательные эмоции. Мне некогда было наслаждаться какими-то ощущениями. Зафиксировал, так что я пошевелиться не могла. Что уж думать о сопротивлении?

– Что ты творишь?

«Что ты творишь, дура?», – взвыла волчица.

«Молчи!»

Я была так зла. Зла на него. На нее. Моя вторая сущность спорила… А должна бы поддержать… Вероятно, именно это заставило пробудиться мою загадочную силу. Влада мгновенно отбросило от меня. А я побежала. Побежала куда-то. Побежала, не разбирая дороги. Мне было все равно, что с Соболевым…

Врала. Мне было не все равно, что с Владом. Поняла я это довольно скоро. Захотелось обернуться, но не могла. Но мне единой тряпки не было. Пришлось возвращаться, как есть. В звериной ипостаси.

«Сука должна быть гордой, но не со своим самцом», – как-то наставительно поведала волчица. Собиралась последовать ее примеру. В очередной раз засунуть собственную гордость… туда, откуда хвост растет. То есть хвост-то растет чуть повыше… Но туда определенно сегодня кто-то отправиться: гордость, Соболев или я. Время покажет.

Представляла, что Влад сделает… при условии, что он не собрался и не вернулся домой. Помню, как-то он сказал, что готов на многое закрыть глаза, но не на подобные эскапады. То, что я заявила:

– Я тебе ничего не должна. Между нами все кончено!

Было подобно игре в русскую рулетку. Испортила наши пошатнувшиеся после моего первого обращения отношения. Теперь, если он простит, придется долго извиняться. А я не хотела, потому что не чувствовала себя виноватой. Но еще больше не желала, чтобы он думал, что я действительно хочу разрыва отношений. Не хочу! Я его любила. Это уже не была влюбленность. Я его действительно полюбила. Сильно. Глубоко. Поэтому сейчас было так плохо и больно. Волчица что-то бубнила, пока я не открыла свой разум и не вылила на нее все эмоции. Скопом. Разом. Она заткнулась. Да, я теперь такое тоже умела. Открывать разум и делиться мыслями с ней, а не просто разговаривать. Она научила. Научила на свою голову. Сейчас она шипела, негодовала, но молчала. Я ощущала ее возмущение по нашей эмоциональной связи. Эти чертовы разделенные сущности давали не только мысленную связь, но и эмоциональную. Если бы Влад принял, если бы любил… у нас могло бы быть также. Мы даже настроение могли бы друг друга чувствовать. Понимали без слов. А у нас что? Лариса и деньги, из-за которых он не хочет разводиться. А может деньги – просто отговорка? Просто не может отпустить прошлое, забыть? Это было бы концом. Концом не только для наших отношений, но и для меня. Но я слишком устала. Мне требовалась ясность. Нам требовался откровенный разговор. Я собиралась извиниться, а потом спросить. И если он ответит положительно, я просто уйду, потому что жить так дальше не смогу. И плевать на все. На чувства. На него. Выживу как-нибудь. Даже найду себе кого-нибудь… может быть… спустя время, когда рана на сердце хоть как-то затянется. А он пусть остается… с Ларисой, с руками, с деньгами. Без разницы.