По праву рождения - [47]

— Нет. Она не незаконнорожденная. Просто ее отец женился на бывшей крепостной.

Анна смотрела на брата пораженным взглядом и по-прежнему продолжала молчать.

— Она рождена в браке. Что тут не понятного? — Начал терять терпение Александр, недовольный реакцией сестры. Раз уж его маленькая сестренка так отреагировала на это известие, то, что можно ожидать от родителей и общества. — Она очень милая и особенная девушка, и будет мне достойной женой. — Попытался убедить Анну Александр.

— Ты это говоришь мне или себе, братик, — наконец-то выдавила из себя девушка.

— О чем это ты? Я для себя уже все решил. Тебе она понравится, обещаю.

— Александр, — покачала головой Анна, — ты же понимаешь, что дело вовсе не во мне. Даже если она понравится мне, отец никогда не позволит тебе жениться на ней, какой бы милой и особенной она не была.

Александр, в глубине души всегда знавший, что так оно и будет, упрямо настаивал на своем:

— Да. Я знаю. Именно по этому мне и нужна твоя помощь.

Анна неуверенно рассмеялась. Она смотрела на брата как на сумасшедшего.

— Интересно. И чем же я могу помочь тебе? А в прочем кое-что я могу для тебя сделать — прибить тебя до приезда отца. И поверь, это лучшее что я смогу для тебя сделать.

— Очень смешно. Так ты что отказываешься? — Насупился Александр. — А я то рассчитывал на тебя.

Анна на мгновение замолчала, как-то странно разглядывала брата, как будь-то, видела его впервые.

— Нет. — Улыбнулась она, наконец. — Неужели ты и, правда, любишь ее? — Она опять замолчала, вспомнив о Николае. Он был таким милым и интересным. Ей было весело с ним. Но разве это была любовь? Она вдруг подумала, а смогла бы она пойти против отца и сбежать с Николаем. Ответ пришел сам собой. Нет. Она бы никогда не променяла папеньку на Николая.

— Очень люблю. — Улыбнулся брат, предчувствуя скорую победу. — И все равно женюсь на Лизе, поможешь ты мне или нет.

— Конечно, помогу! Ну, говори, что я должна сделать.

Александр сел на диванчик и жестом пригласил сестру присоединиться к нему. Анна, улыбаясь, подошла и села рядом с братом, близко нагнувшись. В этот момент они были похожи на заговорщиков.

— Горчаков обещал отдать мне Лизу, если отец даст согласие на наш брак. — Тихо произнес молодой человек. — Папенька, конечно же, согласия не даст. Но ведь он сейчас в Париже и будем надеяться, что вернется не так скоро. Я напишу письмо Горчакову от имени отца, где отец будто бы дает согласие на брак.

— Но Александр это же не честно. — Удивилась девушка. — Впрочем, это не важно. За счастье ведь надо бороться. Правда?

Александр улыбнулся, который раз порадовавшись, что у него такая сестра. Она всегда понимала его.

— Правда, Ани. Так вот. От имени отца я попрошу ускорить свадьбу и обвенчать нас с Лизой в его отсутствие. Маменьки мы не скажем. Вот тут мне и понадобится твоя помощь. Будет очень странным, если никто из моих родных не будет на свадьбе. Я хочу, чтобы ты поехала со мной и представляла нашу семью.

— Да меня маменька не отпустит! Она же меня под арестом держит. Говорит, что я не умею себя вести.

— Не бойся, — усмехнулся молодой человек. — Это я беру на себя. Под моим присмотром отпустит.

— Ничего себе! — Притворно возмутилась девушка. — Это еще за кем присмотр нужен! Я, по крайней мере, не собираюсь замуж без ведома родителей.

— Ну, это моя дорогая не самое страшное, что может произойти с девушкой.

— Вот только не надо, ладно. Я готова помогать тебе в чем угодно, только давай обойдемся без нравоучений.

— Договорились. Хорошо, что маменьки нет. Пойдем в кабинет, ты поможешь мне написать письмо.

— Пойдем. — Вздохнула девушка. — Сейчас бы я хотела одного — оказаться подальше отсюда, когда вернется отец. Но раз уж дело касается твоего счастья, то я готова на все, — весело рассмеялась она, предвидя новое и веселое приключение. А папенька? А об этом можно будет побеспокоиться потом. В конце концов, это же Александр женится. Вот пусть папенька с ним и разбирается.

* * *

Возвращавшись в посольство под утро, Роман Александрович насвистывал веселую песенку, радуясь золотистому восходу. Ветер приятно обдувал лицо, утренняя прохлада располагала к веселому и беззаботному настроению.

— Стой, — крикнул его высочество кучеру. — Я пройдусь пешком.

До посольства оставалось минут десять ходьбы и Роману Александровичу захотелось еще немного побыть одному. Он вышел из кареты и, отпустив кучера, медленно направился по пустынной улице. Он улыбнулся, вспомнив о Мари. Подняв голову к небу, он с наслаждением вдыхал свежий и вкусный воздух. Шляпа упала на землю и покатилась по мостовой. Ветер ворвался в идеальную прическу, устраивая полный беспорядок. Его высочество присел на землю, поднимая шляпу и только тогда, повернувшись назад, он заметил, что он не один. На небольшом расстоянии от него стоял человек, закутанный в темный плащ, и надвинутой на глаза шляпе на столько, что было невозможно рассмотреть его лица. Всю беззаботность и безмятежность его высочества как рукой сняло. Он медленно выпрямился и, надев шляпу, крепче сжал в руке трость. Раньше он не обратил бы на прохожего никакого внимания, но недавние события серьезно заставили его задуматься об опасности, которая, вне всякого сомнения, ему грозила. Пребывая в радужном настроении, он позволил себе забыть об осторожности. Как же было глупо отпустить кучера и одному направиться в посольство. Если кто-то хотел избавиться от него, то лучшего случая было просто не придумать. Роман Александрович медленно пошел вперед, делая вид что, не заметил преследователя, но на самом деле каждую минуту готовый к нападению. Он ускорил шаг, красоты природы уже не радовали его. Он почувствовал себя дичью, по следу которой упорно идет охотник. Его преследователь, очевидно, тоже ускорил шаг, так как по мостовой все отчетливей стал слышен стук его сапог. Так прошло несколько минут, которые показались его высочеству вечностью. Но человек, который шел за ним не делал попыток напасть или как-то обнаружить свое присутствие. Постепенно это стало злить его высочество. Злясь на самого себя и на противное чувство позорного страха, который охватил его при мысли о скорой смерти, Роман завернул за угол. Резко остановившись, он прижался к холодной стене. Этот каменный холод быстро привел его в чувство. Он потянул за набалдашник трости, и оттуда показалось лезвие. Великолепная сталь блеснула под лучами яркого солнца. Он нахмурился, и с силой сжав ручку кинжала, стал ждать.