По поводу одной машины - [69]

— Правильно. Хватит того, что болтаем на работе, хоть здесь займемся делом!

Это Сантина, она выполнила поручение и вернулась.

— Я усадила ее на двадцать второй и попросила кондуктора присмотреть. — Сантина не говорит, что Амелию в уборной на стадионе несколько раз вырвало и что между приступами тошноты она призналась, что беременна. По мнению Сантимы, новости этой можно было бы только радоваться, но, как она поняла, Амелия совсем другого мнения. Значит, пока никаких разговоров на этот счет. По крайней мере, до завтра.

Дзанотти (обращаясь к Гуцци): — На чем ты остановился?

— На том, что Колли пустила «Авангард», когда остальные машины в цеху «Г-3» стояли.

Сильвия: — Не все. Машины останавливались по мере того, как Бонци шел по цеху в сопровождении новой девушки.

Сантина: — Если это — девушка…

Гуцци: — Как ее зовут?

Сильвия: — Никто не знает. Это было потрясающе, что-то невероятное, чудо какое-то! За спиной у этих двоих сразу тишина… Пустота… Никто не кричал, не ругался, как в тот раз, когда привели Марианну. Каждый оставался сидеть на своем месте молча, не шевелясь. И так все, все до одного! Даже те, кто всегда отлынивают, заставляют себя уговаривать часами, а сами ни с места, только прикинутся, что согласны, а потом… А тут — все до одного, понимаете, что это значит?! Если мне все-таки посчастливится дожить до революции, я уверена: будет именно так — все будут так же единодушны, как мы в ту минуту, такими, какими надо быть… — Обращаясь к Гуцци: — Кстати, в нашем протоколе, в протоколе заседания Внутренней комиссии, можно записать и эти мои слова: революция будет. И что мы теперь знаем, как она начнется.

Каторжник: — Дело за малым: уточнить день и час.

Маркантонио: — Давай дальше, Сильвия!

Сильвия (решительнее): — Когда Бонци в сопровождении новой девушки подошел к «Авангарду», в цехе работал только «Авангард» Марианны. Она стояла и наблюдала за работой своей машины, назовем ее «Авангард № 1». В нескольких метрах от нее возле другого «Авангарда» — обозначим его № 2 — Бонци давал объяснения новенькой. Время от времени он вытаскивал из кармана свою черную тетрадь, с которой никогда не расстается и в которой все время делает какие-то пометки. Должно быть, там написано, что надо и чего не надо говорить неопытной девчонке, которой предстоит работать на «Авангарде». Марианна же… — Сильвия запнулась.

Маркантонио (мягко): — Хочешь, я договорю?

— Ты же не видел. Ты был далёко. А мы, намотчицы, сидим рядом, метрах в десяти-двенадцати; верно, Сантина?

— Что ты спрашиваешь? Разве что-нибудь возражает…

— Я видела лицо новой девушки…

Сантина: — Какая там «девушка»! Потаскушка…

— …Судя по тому, что она больше смотрела на Бонци, чем на «Авангард», и как свободно себя вела, когда он повел ее к пульту управления, не понятно, почему взяли именно ее. Выбор, конечно, неудачный. Марианну я в лицо не видела: она стояла к нам боком, засунув руки в карманы пальто. Когда Бонци стал показывать, как легко приводить «Авангард» в движение — пустил мотор, увеличил скорость вращения и остановил, — только тогда Марианна оживилась. Не знаю, как остальным, но мне вовсе не показалось, что она была «не в себе», как говорили некоторые. По-моему, она прекрасно знала, что творится за ее спиной. Некоторые работницы с «Бронделей» утверждают, что, когда Бонци запустил «Авангард № 2», она обернулась. Но я уверена, что она не оборачивалась. И потом тоже, когда она двинулась вокруг «Авангарда», не подняла ни головы, ни глаз. Она медленно шла вокруг машины, держа одну руку в кармане, другой касаясь машины. Дойдя до края, она и эту руку убирала в карман, а оказавшись с другой стороны, снова ее вынимала.

Сантина: — На ней было пальто с котиковым воротником.

Сильвия: — Сейчас, конечно, неуместно так говёрить, но у меня создалось впечатление, что она ласкает «Авангард», гладит его.

Пассони: — И у вас не возникло никаких подозрений?

Сильвия (прямо глядя в глаза Пассони): — Никаких. Мы смотрели и ждали, что она будет делать. Остановит «Авангард», набросится на Бонци, на новую девушку? Или смолчит, и все будет по-прежнему? Смотрели… как на представление.

Маркантонио: — Смелее, Сильвия!

— Я могу вам доказать, что Марианна, хоть она и не оглядывалась по сторонам, не поднимала глаз, все видела. Доказательством может служить то, что Бонци трижды приводил «Авангард» в движение и трижды его останавливал, чтобы показать новой девушке, как это делается, и убедить ее, что машина совсем простая, проще нет. В это время Марианна ходила вокруг своего «Авангарда» и гладила его. Но в тот момент, когда новенькая, по указанию Бонци, поднесла руку к пульту управления, в тот момент…

В помещении Внутренней комиссии тишина: никто не скрипнет стулом, не кашлянет. Ригуттини перестал сморкаться, Гуцци — писать, Дзанотти — заглядывать в блокнот. Курильщики — кто мог дотянуться — положили сигареты в пепельницу; остальные бросили, недокурив, на пол, погасили башмаками.

— А можем ли мы быть уверенными в том, что она не споткнулась? Что у нее не закружилась голова? Собственно, это не вопоос, а так, чтобы совесть была спокойна…