По поводу одной машины - [67]

: — По-моему, нечего рассуждать, возможно это или нет. Факт налицо: нет ее. Даже ее соседка, больная женщина, которой Гавацци каждый день покупала еду и прибирала постель, и та ничего не знает. Она видела… точнее, слышала, как та пришла домой, собрала какие-то вещи, сказав, что хочет избавиться от лишнего тряпья, и ушла, пообещав вернуться через полчаса. Это было в тот самый вечер, когда…

Мариани: — Извините, я ровно в семь…

Дзанотти: — Я предупреждаю: никто отсюда не уйдет, пока мы не закончим и не утвердим отчет, если за него проголосует большинство членов Внутренней комиссии, разумеется. Остальные имеют совещательный голос.

Гуцци: — Я так в протокол и записываю.

Мариани: — Давай, давай! Но тогда записывай все, а не только то, что вам нравится.

Дзанотти: — Чтобы напомнить, в чем суть вопроса, обратимся к протоколу заседания от… (справляется в блокноте) 18 декабря 1957 года, пункт четвертый повестки дня: «О новых крутильных машинах в цеху Г-3». Кроме того, по поводу появления на заводе Колли Марианны… 20 февраля этого года, имеется рапорт охранника, некоего… (берет листок, прикрепленный скрепкой к повестке дня)… Либутти Альчиде: «20 февраля в 9.42 упомянутая выше такая-то и т. д. и т. п. на мой вопрос о причине и т. д. и т. п. заявила, что вынуждена отправиться в медпункт для контрольного освидетельствования».

Каторжник: …а некто Либутти сопроводить ее к врачу не счел нужным. Угадал?

Пассони: — Если охранник проявляет усердие, его обвиняют в том, что он шпионит. Если относится спустя рукава…

Дзанотти: — Выводы сделаем потом. А пока будем придерживаться фактов. Кто из вас видел упомянутую… Колли Марианну, когда она входила в цех «Г-3»? Кто может рассказать, что было потом? Только, пожалуйста, просите слова! Не все сразу, по очереди. И говорите короче. Мы обязаны написать отчет, а не роман.

Маркантонио (подняв руку): — Я видел, как она входила, и подумал…

Дзанотти: — Что ты подумал, не имеет значения. Как она вошла?

Сантина: — Что значит — как? На своих ногах. Подошла к Сильвии, а та обозвала ее свиньей.

Маркантонио: — Первым делом она направилась к раздевалке. Но, подойдя к двери, повернулась на сто воседльдесят градусов и застыла на месте, уставившись на часы. Постояла-постояла и пошла к выходу. Потом снова передумала, подошла к часам и отметилась.

Дзанотти: — Из имеющихся у меня документов видно, что она не отмечалась. Но это не важно. Нам даже невыгодно концентрировать внимание на некоторых подробностях…

Мариани: — Нет уж, давайте искать правду, а не выгоду…

Гуцци: — Я за вами не поспеваю… Не так быстро, пожалуйста! И пояснее.

Дзанотти: —…Поскольку дирекция будет строить свою защиту на предположении, которое будет для нее наиболее удобным…

Пассони: — Э, нет! Ты же сам велел оставить комментарии на конец! Если ты на ходу перестроился, то я, со своей стороны…

Маркантонио: — Дайте же мне договорить, что было дальше! Я видел, как она отправилась к конторке Бонци.

Гуцци: — А кто это?

Сантина: — Да Котенок, которого Гавацци приняла было за порядочного человека.

Маркантонио: — Это молодой специалист; несколько месяцев назад он пришел на место старика Берти, который недавно умер. Но тогда Берти еще был жив, его услали на «Свалку» — повздорил из-за «Авангарда» с помощников начальника цеха Рибакки, а того вроде…

Гуцци: — Прошу вас, помедленнее! И по порядку, пожалуйста! Этот прежний помощник начальника цеха имеет какое-нибудь отношение к «Авангарду»?

Сильвия: — Я отвечу, как ответила бы Гавацци: к истории с «Авангардом» он имеет такое же отношение, как Понтий Пилат — к страстям господним. Точь-в-точь.

Дзанотти: — Ну ладно, давайте ближе к делу.

Маркантонио: — По-видимому, Марианна обнаружила, что Бонци нет на месте. Он уже сидел за столом Рибакки и задавал вопросы новой девушке, стоявшей напротив него. По правде говоря, мы ждали трех. Но Марианна была не в курсе дела, она десять дней пролежала больная, и никто из нас не знал ее адреса, вернее, никому из нас не пришло в голову ее навестить. Не знаю, чем она болела, знаю только (я видел ее вблизи), что она была сама не своя, взгляд напряженный…

Дзанотти: — Дальше, дальше!! Заметив, в каком она состоянии, что ты сделал?

Маркантонио: — Ничего. Ничего я не сделал.

Сильвия (вступаясь за мужа): — Никто ничего не сделал!

Маркантонио: — Мне надо было сгрузить катушки возле «Бронделя» для Брамбиллоне. Ведь так, Брамбиллоне?

— Да. Для моего «Бронделя».

— Я и подумал: сначала отвезу катушки…

Гуцци (подражая Дзанотти): — Факты, факты!

Сантина: — Тогда-то она и отправилась к Сильвии, а та обругала ее свиньей.

Амелия: — Вернее всего, она искала… одного рабочего, жениха своего… Хоть они и поссорились…

Сантина: — Да что ты говоришь! Я своими глазами их видела вместе после похорон Берти, уже много спустя после того, как она обозвала его «деревенщиной». Мы-то думали, у них все кончено, а оказывается…

Амелия (стараясь перекричать): — …Но этот рабочий перевелся в другой цех. Так что Марианна, когда вернулась после болезни, его уже не застала… Его перевели, по-моему, в «Г-1».

Гуцци: — А он тут замешан? Надо мне эти личные дела заносить в протокол или нет?