По образу Его - [40]

Нобелевский лауреат, впервые описавший принцип действия коры головного мозга, со смиренной покорностью констатировал: «Едва ли можно представить себе количество нейронов, обеспечивающих нам зрительное восприятие медленно вращающегося пропеллера». Я прочитал немало отчетов ученых, посвятивших свою жизнь изучению зрительного участка коры головного мозга, подробно анализирующих работу каждой клетки. И меня каждый раз поражало следующее: когда я смотрю, я не имею ни малейшего представления о том, какой процесс происходит в клетках, кодирующих и передающих получаемую информацию и выстреливающих сообщения, а затем раскодирующих полученные данные и перегруппирующих их в моем мозгу. Инжирное дерево за моим окном с тучей кружащихся вокруг бабочек доходит до моего сознания не как ряд точек и световых вспышек, а как дерево — целиком, с понятным и законченным значением.

Способность превращать серии сигналов, поступающих от уха, носа, языка или глаза, в какое–то конкретное значение, существует лишь благодаря внутренним функциям головного мозга, который сам не имеет никаких контактов с источниками сигнала. Клетки, расположенные внутри этой крепости цвета слоновой кости, не имеют опыта общения со светом, звуком, вкусом или запахом. Однако каждый бит информации, передаваемой органами чувств, поступает сюда. Реальное восприятие происходит лишь после того, как мозг получит информацию, преобразует и осмыслит ее. Проводящие пути органов чувств приводят нас не куда–нибудь, а именно в мозг.

10. Основа основ

Все существующие тела: свод небесный и звезды, твердь земная и все, что на ней, не равны по своему значению даже самому низшему разуму; ибо разум знает все о них и о себе самом; а они не знают ни о чем.

Блэз Паскаль, «Мысли»

Мы покончили с мечтами и фантазиями, чтобы перестать витать в облаках и вернуться в реальность. И вот что оказалось: реальность неразрывно связана со способностями, пробуждающими наши мечты и фантазии. Это происходит благодаря тому, что человеческий разум — создатель иллюзорных представлений и образов — единственный гарант реальности, потому что поиски реальности ведутся лишь на основе иллюзий.

Сэр Артур Эддингтон, «Естество физического мира»

Во всей медицине нет процедуры, потрясающей наше воображение больше, чем операция на мозге. Она выглядит как грубое вмешательство, как кощунственное святотатство, как осквернение Святого святых. Ни одному человеку, вскрывающему человеческий череп, не удавалось избежать этого страшного ощущения осквернения. Веками человеческий мозг оставался недоступным. Сохранились лишь его грубые карикатурные зарисовки. Этот загадочный орган неумолимо притягивал к себе даже такого смелого новатора, как Леонардо да Винчи. До нас дошли не совсем точные наброски человеческого мозга, сделанные его неуверенной рукой. Его последователь — Везалий — пытался сделать более достоверные рисунки. Он даже обращался к палачам, чтобы они отдавали ему головы казненных преступников. Именно он впервые составил анатомически точный рисунок мозга.

Учась в медицинском университете, я выбрал в качестве темы своей курсовой работы изучение функций главных нервов головы человека. Я хотел исследовать работу проводящих путей, идущих от органов чувств к основе основ всего нашего организма.

К тому времени я проучился на медицинском факультете университета уже два года. Но, как выяснилось, так и не приобрел требуемой закалки: я не готов был общаться с головой трупа — совершенно целой и прекрасно сохранившейся, лишь слегка сморщенной под воздействием химических реактивов. Она принадлежала мужчине средних лет с густыми волосами и кустистыми бровями. Когда я приподнял его веки, он вперил в меня свой пронзительный взгляд. А как вообще надо обращаться с головой трупа? Как ее переносить? За уши? За волосы? В учебниках об этом не было сказано ни слова.

Несколько месяцев подряд все свободное время я проводил в компании головы моего безымянного друга. В мою задачу входило ее полное вскрытие и исследование важнейших лицевых нервов. Я должен был проследить путь прохождения внутри черепа нервов, тянущихся от уха, глаза, языка и носа к мозгу. «У черепа был язык, который однажды запел», — написал Шекспир. И мне все время мерещилось, что лежащий передо мной на столе кусочек этой складчатой ткани вдруг запоет, заговорит, начнет мне подмигивать и улыбаться. Я был несказанно благодарен резкому запаху формальдегида, пропитавшему всю мою кожу, который постоянно напоминал мне о том, что я резал на куски не живое человеческое лицо, а образец законсервированной ткани.

Я уже знал, насколько точной должна быть работа нейрохирургов. Я видел, как они аккуратно, слой за слоем вскрывали череп: разрезали мышечную ткань и оболочку, затем осторожно раздвигали их, чтобы получить доступ к находящейся внутри, слегка отсвечивающей из глубины кости. Мне не раз приходилось с восхищением наблюдать, как хирурги прилагают немалые усилия, чтобы сделать медицинским сверлом отверстие в сантиметровой оболочке кости. Иногда образовывавшаяся при этом костная мука легким облачком поднималась вверх и развеивалась в воздухе операционной. К тому моменту, когда череп был просверлен и распилен вполне достаточно для того, чтобы открылся необходимый проход к мозгу, лица хирургов были совершенно мокрыми от пота.