По неизведанным землям Эфиопии - [2]
Луцыковское имение во всем отвечало вкусу хозяина. Деревянный дом по стилю напоминал дворец. Сад был разбит на французский манер прямые, как стрелы, аллеи, обсаженные многолетними цветущими кустами, пересекались строго под прямыми углами.
В этом доме и выросла Евгения Андреевна. Тетка, у которой не было детей и которой трудно приходилось со своенравным мужем, очень привязалась к племяннице и относилась к ней как к родной дочери. Потом она удачно выдала девушку замуж — полк К. В. Булатовича стоял тогда в соседнем Лебедине.
И вот всего через несколько лет Евгения Андреевна, теперь уже с тремя детьми, вновь переступила порог луцыковского дома. С того дня Луцыковка стала родным домом всех Булатовичей. Здесь Александр провел детские годы, сюда приезжал в юности и в зрелые годы. Тут и окончились его дни на пороге маленькой кельи в саду над оврагом нашли однажды крестьяне убитого монаха отца Антония…
Мальчику сразу же понравилась Луцыковка. Правда, старого дома, о котором много рассказывала мать, уже не было. После смерти мужа тетка перестроила его на свой лад. Новый дом, в отличие от прежнего, не поражал изысканностью архитектурных форм, но производил впечатление своими размерами. У него не было обычного для помещичьих домов фронтона с колоннадой, зато на крыше возвышался застекленный бельведер. Если туда забраться, то можно увидеть голубую ленту речки Сулы, вьющуюся среди ольховых лесов и холмов, облепленных белыми хатами.
Главный подъезд дома был защищен выступавшей далеко вперед квадратной крышей, которая опиралась на деревянные колонны. Между колоннами тетка натянула несколько рядов проволоки и уверяла всех, что это эолова арфа дуновение ветра будто бы заставляло арфу звучать.
Добрая четверть громадного дома была отведена под зал и гостиную. Через весь дом тянулся широкий коридор, в который выходили двери комнат. Больше всего мальчика привлекал бывший кабинет Платона Ивановича. Там стояли книги, а на стене висел портрет хозяина, о котором до сих пор в доме говорили только понизив голос.
Мальчик, как и все мальчики на свете, любил военные игры. Он часто изображал раненого бойца, которого царь награждает орденом за отвагу и верность родине. Но еще больше любил Саша изображать самого царя, награждающего героя.
С ранних лет Саша прекрасно ездил верхом, причем ездил на больших и резвых конях. Взрослые дивились его смелости, настойчивости, выносливости. И вместе с тем каждый вечер, ложась спать, мальчик долго молился перед иконами, которыми была увешана стена над его кроватью.
В 1884 году, после смерти тетки, которая завещала имение племяннице, Евгения Андреевна с детьми переехала в Петербург. Пора было определять их в учебные заведения. Девочки поступили в Смольный институт. Но скоро семью опять постигло горе от брюшного тифа умерла старшая дочь.
Александру шел тогда четырнадцатый год. Его приняли в приготовительные классы Александровского лицея — одного из наиболее привилегированных учебных заведений. Директором «маленького лицея», как называли приготовительное отделение, был сухой и педантичный немец — Александр Карлович Лемм. Независимый, волевой, прямой мальчик, привыкший к свободе и чутко откликавшийся на любую несправедливость, никак не укладывался в педагогические схемы Александра Карловича. Он решил переломить мальчика, для чего наиболее верным и действенным средством признавался карцер. Мать несколько раз приезжала на Петербургскую сторону, где был лицей. Она старалась переубедить упрямого немца и защитить сына. Это не производило на Александра Карловича никакого впечатления. «Большому кораблю — большое плавание», — почему-то твердил он и оставлял мальчика в карцере.
Но вот подошли вступительные экзамены в лицей. Александр сдал их успешно, и лишь на одном его чуть было не постигла неудача по географии ему едва удалось получить проходной балл.
В дальнейшем — вплоть до окончания лицея — Александр учился отлично, с наградами переходя из класса в класс. В лицее готовили дипломатов и высших государственных чиновников, поэтому воспитанники основательно изучали иностранные языки — французский, немецкий, английский, а также юридические науки. Таким образом, А. К. Булатович получил гуманитарное образование, что не помешало ему в дальнейшем проявить себя и хорошим математиком.
Своих способностей Александр даже как будто стеснялся. Иногда, как вспоминает его сестра Мария Ксаверьевна Орбелиани, чтобы снизить оценки на переходных экзаменах, он отвечал нарочно хуже или же накануне испытаний отправлялся на острова кататься верхом.
Весной 1891 года Александр в числе лучших учеников окончил лицей. 1 мая того же года он определяется на службу в «собственную его величества канцелярию по ведомству учреждений императрицы Марии», которое руководило учебными и благотворительными учреждениями. Ему был присвоен чин 9-го класса — то есть титулярного советника.
Но гражданская карьера не прельщала А. К. Булатовича, и, следуя семейной традиции, он подает прошение о выдаче ему документов, а 28 мая 1891 года зачисляется рядовым на правах вольноопределяющегося в лейб-гвардии гусарский полк 2-й кавалерийской дивизии. Это был один из самых аристократических полков, доступ в который открывался лишь избранным. Служба здесь требовала немалых средств. Одно обмундирование чего стоило! Бобровый воротник на шинели, парадная высокая бобровая шапка, ташка, расшитая золотом, парадный белый ментик с бобровой опушкой…
