По нехоженой земле - [125]
На всем пройденном участке берег Земли низкий, сложенный из валунных суглинков. Здесь он почти сплошь еще покрыт снегом. На севере по-прежнему виден ледниковый щит. Сейчас он от нас на расстоянии 10—12 километров. Мысок, на котором мы разбили лагерь, сложен известняками, выходящими из-под суглинков. Здесь почти нет растительности, если не считать единственной камнеломки и очень редких лишайников.
Погода чудесная. Ясное небо, и по-настоящему жарко. Дует легкий юго-восточный ветер.
Снова проделали только 10 километров, да еще с такими приключениями, каких до сего времени не переживали.
Вышли со стоянки в 8 часов. Впереди, близко к берегу, лежали торошенные льды. Предвидя трудности, несколько сократили намеченный план перехода: решили пройти только (!) километров двадцать. На самом деле не выполнили и этого.
Уже через два километра подошли к небольшому торошенному участку, протянувшемуся всего лишь на несколько километров. Проложили курс и погнали собак. Через полчаса забрались в такую кашу, что единственной мыслью стало — как бы отсюда выбраться. Снег был до метра глубиной, а в отдельных местах и того глубже. Ясно, что он не держал ни саней, ни собак. Часто попадались небольшие озера. Они сначала облегчали путь, а потом совершенно остановили нас. Собаки не находили опоры на рыхлом снежном дне озер. С трудом мы повернули обратно и по пробитой дороге вылезли из торосов.
Первая попытка пройти вдоль берегового снежного забоя между берегом и прижавшимися к нему торосами, казалось, тоже сулила полную неудачу. Здесь снег был еще глубже. Через некоторые торосы весь груз и сани мы перенесли на руках. Наконец, нашли хоть и трудный, но проходимый путь. Дальше торосы чуть отодвинулись от берега, а снежный забой, несколько обезвоженный благодаря близости приливно-отливной трещины, куда стекала вода, выдерживал собак и сани. Беспрерывно меняя курс и следуя всем извилинам берега, медленно шли вперед.
На пути встретили большую лагуну. Коренной берег Земли отодвинулся километра на полтора. От моря лагуну отделял невысокий намывной вал. Ровный лед лагуны был настолько соблазнительным, что мы было направили туда упряжки, но вовремя заметили, что лед там вскрылся. Через полчаса с шорохом и скрипом лед устремился на юго-восток, к выходу из лагуны, и освободил ее северо-западную часть. Окажись мы в это время на льду — попали бы в малоприятную историю. Сколько нужно осторожности!
Так за первые четыре часа осилили 9 километров. Но все это были лишь цветочки. Ягодки мы попробовали в следующие три часа.
Обогнув лагуну, мы увидели перед собой глубокий залив. Осмотрев в бинокль берег и не найдя на нем ничего примечательного, решили срезать залив по прямой. Он был покрыт сравнительно ровным льдом, уже обнажившимся от снега. Вода лежала на льду тонким слоем и благодаря неровностям образовывала на его поверхности причудливый узор из озерков и заливчиков, соединяемых рукавами. Никаких трудностей для прохождения этот участок как будто не представлял. В данных условиях это была наиболее благоприятная дорога, какую мы видели за последние десять дней.
Выход из залива замыкала сплошная стена высоких торосов. Она шла почти по прямой линии с мыса на мыс. Вдоль этой гряды со стороны залива мы и направили свой путь. Тянул еле заметный ветерок. Яркое солнце и ясное небо не предвещали никаких неожиданностей. Сани скользили легко, и караван быстро прошел примерно половину залива, здесь-то и настигла нас беда.
Береговой ветер неожиданно засвежел. Он усиливался буквально с каждым мгновением и уже через десять минут превратился в шторм. Вода, покрывавшая лед, под бешеным напором ветра пришла в движение. На льду зажурчали ручьи, потом потоки. А ветер свирепел — свистел, бесновался и гнал воду дальше, пока на ее пути не встала облюбованная нами гряда торосов. Встретив преграду, вода начала быстро скапливаться. Уровень ее поднимался, а площадь расширялась все больше. Озеро, растущее на глазах, преградило нам путь. Вода начала заливать сани. Пробежав около сотни метров вперед, я убедился, что идти еще можно, и, надеясь, что мы успеем проскочить самую опасную излучину и добраться до выступающей из воды высокой льдины, погнал собак вперед. Но несколько минут, потерянные на мою короткую разведку, оказались роковыми. Едва мы прошли половину разведанного пути, мои собаки и сани всплыли. Ветер свистел, вода прибывала с такой катастрофической быстротой, что создавалось полное впечатление оседания льда на нашем пути. Подав команду Урванцеву гнать упряжку против ветра на мелкое место, я начал поворачивать свою. Но даже удержать ее было трудно. Плавающих собак и сани ветром и течением воды тянуло в глубь озера. Несчастные животные подняли визг, полезли друг на друга. Видя, что это не помогает, они начали взбираться на плавающие сани. Когда, наконец, удалось повернуть сани, вода доходила мне почти до плеч. Собрав все силы, мы вытянули упряжки против течения на мелкое место.
Когда опасность миновала, мы осмотрелись вокруг. Вдоль всей гряды торосов стояло огромное сплошное озеро, а позади нас, к югу, и справа, к востоку,— в сторону берега, лежал сухой лед.
В книге известного полярного исследователя Г. А. Ушакова, написанной на основе дневниковых записей, отражены первые годы (1927–1929) освоения острова Врангеля. Это рассказ о первых поселенцах острова, о мужественных людях, сознательно избравших трудную судьбу первопроходцев.Книга содержит сведения о природе острова Врангеля, о быте и культуре эскимосов в первые годы Советской власти, о их приобщении к новой жизни.
Из предисловия:«Остров еще не имел названия. Его нельзя было найти ни на одной карте в мире. И необитаем он был настолько, насколько может быть необитаемым маленький клочок земли, только что открытый среди полярных льдов на половине восьмидесятого градуса северной широты. На нем не было ни гор, ни рек, ни озер, да они просто не могли бы здесь поместиться. Это был всего лишь гребень известняковой складки, выступавший из моря. Он поднимался узенькой взгорбленной полоской и напоминал высунувшуюся из воды спину кита.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.