По направлению к психологии бытия - [7]

В сущности, я намеренно стираю существующую ныне и так легко проведенную нами границу между болезнью и здоровьем, по крайней мере в том, что касается внешних симптомов. Разве болезнь обязательно должна иметь симптомы? Я утверждаю ныне, что болезнь может и не иметь ожидаемых вами симптомов. Разве у здорового человека не бывает никаких симптомов? Я с этим не согласен. Кого из нацистов, служивших в Освенциме и Дахау, можно считать «здоровыми» людьми? Тех, кто страдал комплексом вины, или тех, кто засыпал с чистой совестью? Разве не должен был человек, по самой сути своей, переживать здесь конфликт, страдание, подавленность, гнев и т. д.?

Короче говоря, если вы мне скажете, что у вас есть личностные проблемы, то пока я не познакомлюсь с вами поближе, я не буду уверен в том, что мне сказать вам: "Хорошо!" или "Очень жаль". Это зависит от многих причин. И эти причины, похоже, могут быть хорошими или плохими.

Примером тому является изменение отношения психологов к таким явлениям, как популярность, приспособляемость и даже преступление. Популярность у кого? Может быть, подростку лучше быть непопулярным среди снобов-оседей или членов местного клуба. Приспособляемость к чему? К плохой культуре? К родителям-тиранам? Что бы вы сказали о "хорошо приспособившемся" рабе? Даже на мальчика, отличающегося плохим поведением, теперь смотрят по-новому, более терпимо. Почему такие ребята преступают общепринятые правила? В подавляющем большинстве случаев ими движут нездоровые мотивы. Но иногда мотивация такого поведения может быть и вполне здоровой — мальчик просто сопротивляется эксплуатации, тирании, невнимательному к нему отношению, презрению и подавлению.

Что именно понимается под "личностными проблемами", несомненно, зависит от того, кто высказывает свое мнение по этому вопросу. Рабовладелец? Диктатор? Отец-тиран? Супруг, который хочет, чтобы его жена оставалась ребенком? Мне представляется ясным, что личностные проблемы могут иногда представлять собой громкий протест против разрушения психики данного человека, его истинной внутренней природы. Болезнью следует считать несопротивление этому злу. И я с сожалением должен сказать, что у меня сложилось такое впечатление, будто большинство людей и не пытается протестовать против такого с ними обращения. Они соглашаются с ним и по прошествии нескольких лет расплачиваются за это невротическими и психосоматическими симптомами разного рода, а иной раз им так и не дано понять, что они больны, что они упустили настоящее счастье, не изведав истинного исполнения желаний, насыщенной эмоциями жизни и спокойной, исполненной смысла старости, что они так и не узнали радостей творчества, эстетического отношения к миру, способности находить огромное наслаждение в повседневной жизни.

Следует также поднять вопрос о приемлемых печалях и страданиях, об их необходимости. Возможны ли развитие и самоактуализация без каких бы то ни было страданий и печалей, без тоски и смятения? Если вышеперечисленные ощущения в какой-то мере необходимы и неизбежны, то в какой? Если страдание и печаль иногда необходимы для развития личности, то мы должны научиться не вступать с ними в борьбу автоматически, словно они всегда несут с собой только зло. Иногда они могут нести с собой добро, и с этой точки зрения, являются вполне приемлемыми. Если мы не будем давать человеку пройти через боль или будем всячески оберегать его от страданий, то это может вылиться в своеобразную избалованность, за которой стоит наше неуважение к его целостности, внутренней природе и дальнейшему развитию индивидуальности.

2. ЧЕМУ ПСИХОЛОГИ МОГУТ НАУЧИТЬСЯ У ЭКЗИСТЕНЦИАЛИСТОВ?

Если мы посмотрим на экзистенциализм, задавшись вопросом "Что из него может извлечь психолог?", то мы обнаружим, что он, по большей части, весьма туманен и труден для понимания с научной точки зрения (то есть его нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть). Но, в то же время, мы сможем извлечь из него немало пользы. Если мы будем рассматривать его таким образом, то обнаружим что он является не столько откровением, сколько подтверждением, конкретизацией и новым открытием подходов уже существующих в "психологии третьей силы"

С моей точки зрения, экзистенциальная психология это два основных момента. Во-первых, это концепт самобытности и переживания собственной самобытности, как sine qua non человеческой природы и философии человеческой природы или науки о ней. Я считаю этот концепт базисным, отчасти потому, что понимаю его лучше, чем такие термины как сущность, существование, онтология и т. д., отчасти поскольку предвижу, что с ним можно будет работать эмпирически, если не сейчас, то в ближайшем будущем.

Но здесь мы имеем парадокс, потому что американских психологов тоже затронула погоня за самобытностью. (Олпорт, Роджерс, Голдстайн, Фромм, Вилис, Эриксон, Мюррей, Мэрфи, Хорни, Мэй и др.) Но я бы сказал, что эти авторы гораздо понятнее и ближе к чистым фактам; то есть они куда эмпиричнее немцев, Хайдеггера и Ясперса.

Во-вторых, экзистенциальная психология стремится отталкиваться в большей мере от знания, полученного экспериментальным путем, а не от априорного знания или же концепций и абстрактных категорий. Экзистенциализм покоится на феноменологии, то есть он использует личные, субъективные переживания как фундамент для построения здания абстрактного знания.