По миру с барабаном - [72]

Брат ламы Павитра Баджрачарья – основатель и президент Ассоциации молодых буддистов – был большим другом преподобного Нитидацу Фудзии, который, посещая Непал, всегда останавливался в его девятиэтажной резиденции. Павитра Баджрачарья прочитал нам краткую лекцию об истории буддизма в Непале. Происходило это в алтарном зале, где нам была вручена шарира. Алтарь состоит из трех больших статуй: Будда Шакьямуни в позе Победившего Мару, а по бокам от него – Будда прошлого и Будда грядущего, чьи руки полностью покрыты шафрановыми монашескими одеждами. Еще на алтаре стоит идущий Будда-ребенок, указующий одной рукой вверх, другой вниз. Изображения Будды-ребенка почему-то редки, я мечтаю, чтобы у меня тоже было такое изображение. Оно разрушает общепринятое представление о буддизме как о статичной, неподвижной религии. Это живая, динамичная скульптура.

И вот о чем рассказал нам Павитра Баджрачарья. Сейчас в Непале насчитываются три буддийские школы: Тхеравада, или традиция монашества, Махаяна – традиция, широко распространенная среди мирян, и Ваджраяна, представленная большей частью беженцами из Тибета. Махаяна здесь существует в уникальной древнеиндийской форме, больше такой нигде нет. Есть улицы, где в каждом дворе – ступа, каждый дом – это храм. Раньше на этих улицах жили монахи, но потом случилась драма. Король Непала – индуист, он сам считается индуистским божеством, и он невзлюбил буддийских монахов и вернул их всех в мир. Поэтому монастыри превратились в жилые дома. Однако там всегда собирается на службы множество мирян, которые приходят в гости к живущим в этих домах семьям бывших монахов.

«Теперь, – улыбнулся упасака, – здесь есть четвертая школа – это орден Ниппондзан Мёходзи, возрождающий монашескую традицию Махаяны, пусть и не древнеиндийской».

К сожалению, из-за гипса я не мог вместе со всеми посмотреть Катманду и окрестности. Поэтому был очень благодарен за любой рассказ. Так я узнал от наших монахов, что в непальских храмах часто обитают черепахи, гуси и прочая живность. У ламы Ганькаджи тоже живет белоснежный кролик. Когда Володя из Харькова взял его на руки, его земляк Саша предупредил, что у кроликов очень нежное, слабое сердце, которое может разорваться от испуга, если делать резкие движения. Это показалось мне необычной чертой.

У ламы Ганькаджи все какое-то особенное. Он удивительный человек. Хотя ламе уже пятьдесят лет, выглядит он молодым. Наверное, благодаря взгляду, непосредственному, как у ребенка, исполненного бесконечного сострадания…

Монахи рассказали мне, что видели знаменитую ступу Будданатх, с глазами, которую показывали в художественном фильме Бернардо Бертолуччи «Маленький Будда». В Непале множество очень древних ступ. Чтобы они выглядели подобающе, время от времени их просто обливают белой краской, слои которой застыли, как сталактиты, отчего изображения будд на ступах стали почти не видны.

Монахи побывали и в местечке Нама Будда, в память о подвиге, совершенном там Буддой в одной из своих прошлых жизней, когда он был Бодхисаттвой. Сейчас там стоит храм, стены которого расписаны эпизодами из сутры Золотого Света. Одна из росписей повествует о том, как Бодхисаттва пожертвовал собой ради тигрицы и ее тигрят. В следующей жизни тигрица стала Майей – матерью Будды, тигренок, первым отведавший крови Бодхисаттвы, родился Девадаттой[88], тигренок, отведавший крови вторым, родился Анандой, третий же тигренок переродился Шарипутрой – самым мудрым учеником.

Завтра мы покинем обитель ламы Ганькаджи, вручившего нам бесценный дар. Любопытно еще одно совпадение, связанное с ним. Как написано в словаре «Буддизм»[89] под рубрикой «Буддизм в Непале»: «Независимая история Непала начинается около IV—V вв. н. э. при династии Личчхавов». А ведь это династия, правившая в Вайшали, и шарира, врученная нам непальским ламой, как раз из Вайшали!

29 ноября 1996 г. Рано утром выехали в Покхару. Это гораздо ближе к высочайшим в мире гималайским вершинам. Автобус заодно вез почту, которая попросту выбрасывалась водителем из не закрывающихся дверей, когда он, чуть притормаживая, проезжал через многочисленные села, нанизанные на горный серпантин (у всех названия заканчиваются словом «кхола»). Иногда он выходил, чтобы взять валяющиеся на обочине свертки писем в те села, что ему по пути.

Мальчишки, повисшие на не закрывающихся дверях автобуса, постоянно высовывались, щекотали, щипали и в шутку колотили друг друга, и все это на полном ходу. Пристроив свою загипсованную ногу, я с ужасом наблюдал за ними и не мог понять, почему никто, даже взрослые, на глазах которых баловались мальчишки, не опасается, что они выпадут.

Я заметил, что, въезжая на мосты через горные реки, непальцы подносят пальцы, сложенные щепотью, ко лбу и груди. Догадавшись заглянуть под мост, я понял, в чем дело: зачастую там валялось несколько покореженных автобусов, когда-то сорвавшихся с моста. Таких же, как наш…

Чем дальше в горы, тем больше мужчин носят пилотки, расписанные всевозможными узорами. Это выглядит вызывающе, по-петушиному. У меня пилотка ассоциируется с пионерлагерем или с армией, поэтому сначала я искренне полагал, что мужчины надевают их шутки ради, но потом увидел: здесь просто так принято. Может быть, это отражает свободолюбивый характер горцев?