По миру с барабаном - [30]

После церемонии настоятельница угостила нас фруктами и сладостями. Потом к ней пришли супруги. У мужа болело что-то в области живота. Жена сделала подношение алтарю деньгами. Мы поняли, что у настоятельницы свои дела, и собрались уходить. Она подарила Тэрасаве-сэнсэю конверт с деньгами.

Подношения… Уже несколько раз нам делали их просто незнакомые люди на улице. Особенно в пригороде. Выбегает за порог хозяйка, а в руках у нее конверт… А в городе мы видели на улице монаха, стоящего с патрой[38].

Ночевать поехали к давнему другу Тэрасавы-сэнсэя Симоде-сан[39], в Цу. Путь долгий, с пересадками. Как ни комфортабельны японские поезда – утомительно. К тому же больших душевных затрат требует способ Сэнсэя научить нас. Подобно ребенку, он с легкостью схватывает наши недостатки и гипертрофированно подражает им, не просто отражая, но провоцируя нас. Тэрасава-сэнсэй выводит наружу дурное из нас, чтобы потом его обличающие проповеди не были абстрактными словами, а касались конкретной ситуации, сложившейся в нашей группе. Сэнсэй сам зачастую ведет себя как турист, «отравленный загнивающим Западом» (так он ругает нас), причем столь настойчиво, что начинаешь сомневаться, не дьявол ли Мара принял облик Тэрасавы-сэнсэя. Но это лучший урок! Внутри самих себя мы должны обрести твердое стремление к Пути. Если оно будет поддерживаться только воодушевлением от Сэнсэя, то удержится ли стремление в нас, когда мы будем одни?

8 октября 1994 г. Почти весь день добирались до храма под Атами, в котором умер учитель Тэрасавы-сэнсэя – преподобный Нитидацу Фудзии. Было уже совсем темно, когда такси подвезло нас к могиле матери Нитидацу Фудзии рядом с храмом. Такая же могила есть на горе Минобу. В Японии принято сжигать умерших, а прах можно разделить на несколько частей. Только похоронив мать, основатель нашего ордена поехал в Индию. Трудно стать монахом. А став монахом, трудно полностью отдаться осуществлению своей миссии. Великий мастер Тяньтай смог принять посвящение лишь после смерти родителей – а до тех пор он должен был материально обеспечивать их…

Мы провели церемонию троекратного обхода Ступы Мира перед храмом и обхода чайтьи с прахом Нитидацу Фудзии чуть поодаль. Завтра будет традиционная ежемесячная церемония, посвященная его уходу из жизни 9 января.

В большом храме нас встретил монах Исияма-сёнин[40], живущий здесь. Какие хорошие, спокойные вечера, наверное, проводит здесь этот старичок. Много просторных комнат. Окно, занимающее всю стену алтарного зала, выходит прямо на открытый океан. Монастырь находится на вершине горы…

За ужином монах рассказал, что до двадцати пяти лет он искал учителя, странствуя по Японии, практикуя в синтоистских святилищах. Во время одной из практик он понял, когда и где встретит учителя… Оказывается, Нитидацу Фудзии хотел послать монахов ордена Ниппондзан Мёходзи в СССР, но поскольку сделать это открыто было запрещено, Учитель пытался через православную церковь. К сожалению, не получилось. Рассказывал старичок и о том, как японские военнопленные сбежали из советского лагеря и жили на подаяние в русских деревнях. Крестьяне были добры к ним. Сумки у военнопленных были, кстати, примерно такие же, как наши монашеские сумки для барабанов.

Тэрасава-сэнсэй поговорил еще немного с монахом, а мы помыли посуду и убрали столы. Складываешь ножки и ставишь к стене – комната оказывается абсолютно без мебели. Апология пустого пространства.

9 октября 1994 г. На утренней церемонии Тэрасава-сэнсэй, Сергей и Слава из Киева по очереди били в большой барабан, диаметром почти два метра. От его ударов вздрагивает пол, гудит тело у находящегося в любой точке просторного алтарного зала. Остальные монахи ударяли в свои маленькие, ручные барабаны. Бьешь – и кажется, что такое сильное сотрясение не от большого барабана, а от суммы ударов маленьких, или даже от одного твоего. Это и есть Единство!

Потом вышли на улицу обойти с церемонией чайтью и ступу. Широкий горизонт Тихого океана затуманен, облака кажутся огромным городом на далеком противоположном берегу, небесным… или земным: одно плавно переходит в другое.

После завтрака готовились к торжественной церемонии. Очищали Пагоду Мира, чайтью и двор монастыря от сухих листьев. Одна упасика, помогавшая нам, все пыталась научить меня, как мести листья, не задевая гравия. А то, боясь делать «залысины» в гравиевом покрытии, я собирал листья руками. Учительница моя смеялась над недотепистостью русского монаха.

Начали подходить еще миряне. Взрослые, даже пожилые люди по дороге к монастырю били в такие же, как у нас, барабаны. Я поразился их серьезному отношению к этой практике. В России от людей такого возраста, откликавшихся на улице на звуки наших барабанов, нам приходилось слышать в лучшем случае только, что мы «по молодости дурью маемся»… Появились две монахини. Отсутствие волос на голове усиливало строгость и одновременно доброту их лиц. Кроме монахинь приехал один монах, он-то и проводил торжественную церемонию.

По окончании торжества Тэрасава-сэнсэй получил конверты с подношениями от жены редактора издательства «Сарводая», публикующего литературу на разных языках о деятельности ордена Ниппондзан Мёходзи во всем мире. Сэнсэй не знал, что редактор недавно умер…