По миру с барабаном - [113]

Правда, встречать Новый год мы будем по-японски, то есть не ночью, как это принято в России, а утром 1 января приступим к основной трапезе, которая готовится накануне. На ужин же мы съели только длинные спагетти – символы долгих добродетелей в наступающем году. Потом с 23.00 до 00. 30 будет новогодняя молитва с 108 ударами в большой колокол. Утром мы встретим восход – и начнем пировать.

2 января 1999 г., суббота. Вчера был день полного отдыха и праздник живота. Ели утиный плов и множество салатов – каждый из нас блеснул своим. Только я ничем не отличился, ограничившись тем, что был у всех на подхвате, и сумел самому себе испортить праздник угрызениями совести.

В первый день Нового года мы не проводили вечернюю церемонию. Правда, Сэнсэй сам сходил помолиться к ступе и увидел редкое явление – солнце и полную луну одновременно на небе, по двум сторонам от ступы. Такое сочетание издревле считается священным.

А сегодня по японской традиции день всего самого первого. Желательно в этот день написать какое-нибудь стихотворение и, кто умеет, позаниматься каллиграфией.

У меня получились корявые три строки:

Не знаю, кто я, где и почему,

Но гор вершины проросли из неба,

Из голубой десны их белоснежны зубы.

Не знаю, не было настроения…

3 января 1999 г., воскресенье. Навестили 96-летнего Бахадура Гурунга, на чьей земле строится ступа. О драматической судьбе этого бывшего министра обороны Непала я узнал два года назад. Добавлю лишь, что его 18-месячное тюремное заключение вызвало большой скандал, и король был вынужден выпустить его из тюрьмы и написать письмо преподобному Нитидацу Фудзии с извинениями и предложением достраивать Пагоду Мира.

И вот мы пришли второй раз после 1996 года навестить этого героического человека. Сейчас Гурунг-джи тяжело болен. Он хорошо помнит только давние события – те, что связаны со ступой, с Нитидацу Фудзии и его монахами. А каждодневная память у него не работает: ему кажется, что он находится десять-двадцать дней на том месте, куда пришел только пять-десять минут назад. Хотя ходит он с большим трудом и не поднимается к Пагоде Мира от своего дома у подножия горы, но иногда среди ночи начинает собираться «идти к ступе»… В основном же он либо сидит на постели – прямо, в позе лотоса – либо лежит. Когда мы пришли, он посидел совсем чуть-чуть и лег на матрасе, вынесенном прямо на улицу, на солнышко. А когда мы уходили, Бахадур Гурунг с видимым усилием встал на ноги и почтительно поклонился нам…[110]

8 января 1999 г., пятница. В деревеньке с «грузинским» названием Годовари гостим у ламы Ганькаджи – близкого друга нашего Учителя и «крестного» нашей небольшой евразийской общины: два года назад Ганькаджи вручил нам частицы мощей Будды Шакьямуни. Такой чести удостаиваются очень немногие…

Полдня ехали мы сюда от Катманду, в отличие от которого здесь совсем нет ни туристов, ни машин. Очень тихо, даже как-то одиноко.

Но уже сегодня, ближе к закату, мы возвратимся в столицу, точнее в старую ее часть, своего рода непальский Кремль – Патан (древнее название – Лалитпур). Как ни странно, Патан расположен не в центре, а на окраине более новой столицы Непала – Катманду. По сути, современный город построили не вокруг старого, как в Москве, а просто рядом. Точно так же, как возле столицы Индии – Дели возник Нью-Дели. По-своему мудро.

В Патане мы остановились в «Шакья Сингх вихаре». Это наполовину монастырь, наполовину – «школа благородных девиц», где каждую неделю происходит набор «монахинь на семь дней», которые даже не бреют голову, но все, от шестилетних девочек до полных сока барышень, носят бордовые рясы. Оставление монашества здесь не считается грехом, быть монахом или монахиней даже один день является большой добродетелью. Но поскольку мало кто решается на пожизненный духовный подвиг, для многих непальцев и непалок такое семидневное монашество стало во многом формальностью, чем-то вроде приема в октябрята или пионеры.

Пожизненных монахинь в вихаре всего четыре-пять, они учат всех этих девочек. Основал вихару ныне покойный таиландский монах – «тхера». Видимо, в память о том живут там два монаха, однако атмосфера в этом заведении откровенно девичья. И кормят нас монахини вкуснейшими завтраками, причем от пуза.

Правда, пару раз мы опоздали на них, так как по утрам обходим с молитвой четыре ступы императора Ашоки, оберегающие Патан с четырех сторон света. Это единственные в мире «живые» ступы Ашоки, в том смысле, что поклонение им не прерывалось в течение всех 2300 лет с момента их возведения, когда сюда прибыла с шарирой Будды «посол мира» – дочь Ашоки. Непальцы с благодарностью приняли от нее мощи Будды и построили эти ступы. Они «живые» еще и потому, что сверху на ступах есть глаза с особым разрезом – «глаза Будды». Такие ступы с глазами происходят из непальской традиции буддизма – «невари».

В отличие от Индии, где буддизм исчез в XIII—XV веках и начал возрождаться только в нашем столетии, непальцы никогда не переставали быть буддистами. Мы хорошо прочувствовали это, когда обходили ступы, а по сути – весь старый город. Даяние, лежащее в основе всякой религиозности, патанцы практикуют радостно и щедро. Потому-то мы и опаздывали на завтрак в наш «девчачий» монастырь, что во время молитв на улицах древнейшего города-музея нас останавливали целые очереди желающих сделать нам подаяние. Отказать, разумеется, нельзя было никому, и мы возвращались, не только напившись дармовым сладким молочным чаем и наевшись дармовыми же горячими пончиками, но и с заметно потяжелевшими сумками, набитыми рисом и деньгами. Учитель Тэрасава-сэнсэй предвидел это и предупредил, чтобы перед выходом на уличную молитву мы выложили из сумок все лишнее, оставив только молитвенные барабаны.