По любви - [36]
Улыбнулся и окликнул его:
– Эй, дружище, куда спешишь? В это место не спешат! Успеешь ещё!
Ветров резко развернулся, прищурился, приглядываясь.
– Задел? Извини, зёма. Левый глаз ни хрена не видит.
– Ромка! Ветров!! Здорово!!!
Ветров сузил глазки ещё крепче, машинально поправляя трясущейся рукой большие очки на потном носу.
– Чё-то не признаю я тебя, мужик…
– Лёха я. Понырев. В ансамбле с тобой вместе играли. Помнишь? Ты. Я. Скворец. Шкабарёнок. Толик Родничок…
– Лёха?! Вот это дело! Ну ты, брат, даёшь! Сто лет не видались!
Обнялись. Похлопали друг друга по спинам. Разулыбались, как дети. И продолжили путь вместе, оживлённо расспрашивая друг друга, кто как теперь живёт. Жили оба, как оказалось, в общем, одинаково. Ни богато. Ни бедно. Ни весело. Ни скучно. Словом, как живут русские мужики. Которым перевалило за сорок.
По могилкам своих прошлись ещё по трезвяку. У Понырева была с собой литруха водки в сумке, но он за разговором забывал её вытянуть и предложить товарищу, который пришёл на кладбище похмелиться народной водочкой с могилок. Алексей при своём старом знакомом всё стеснялся опрокинуть в жаждущее горькой нутро налитые рюмки на ухоженных клумбах среди памятников и крестов.
После поныревских родных зашли на могилку родителей Ветрова – ни цветов, ни пасхальных яиц, ни рюмок с водкой там не было.
Рома немного посопел. Потёр за очками. Похлопал рукой по полусгнившим крестам сначала отца, потом матери и сказал:
– Родители мои, спите спокойно. Каждому свой черёд.
У Понырева зазвонил мобильник, и, сунув руку в сумку, он нащупал сначала стеклянный бок горькой.
– У меня же есть! Сейчас! Только жене отвечу.
И, вынув бутылку, он пихнул её Ветрову:
– Доставай стаканчики, вот тут, в кармашке.
Разговор с женой был короткий:
– Ты где?
– На кладбище.
– Когда приедешь?
– Не знаю. Только зашёл.
– Не напивайся.
– Не буду. Пока.
Вышли от Ветровых после пары опрокинутых пластмассовых рюмах.
– Куда ты теперь планируешь? – поинтересовался опохмелившийся и готовый идти куда угодно Рома, только бы не расставаться с лишь початым ритуальным напитком.
Понырев, оглядывая могилки, вдруг спросил:
– Ты не помнишь, где могилка Анжелики Ренковой?
– Это которая у нас на клавишах играла?
Нашли эту могилку и сели внутри оградки на скамеечку. На вкопанный перед ней столик с ржавой железной ножкой поставили водку и выложили из сумки бутерброды, порезанные вдоль начетверо свежие огурчики.
– Ты что-то помнишь из юности? – спросил Понырев, когда помянули Анжелику.
– Да особо и нечего вспомнить… Помню, как после танцев чувих разных цеплял, как вёл к себе на хату. Включал цветомузыку. И пилил.
– А я помню, как один раз, один-единственный раз проводил Анжелику домой после репетиции. А потом её не стало.
– Да, припоминаю это дело. Неверность. Обида. Таблетки. Жутко вспомнить.
– И я вспоминаю иногда…
Она заглянула в танцевальный зал сталинской постройки поселкового Дома культуры, где разучивали новые песни парни из молодёжного ансамбля «Вдохновение». Робко приоткрыв массивную старинную дверь, просунула свою белокурую с короткой стрижкой головку в веющее сквозняком и запахом разогретой электроаппаратуры пространство.
Барабанщик Вовочка Алексеев по прозвищу Скворец, заметив постороннее лицо, прекратил стучать свои любимые переходы и крикнул ребят, сидевших в каморке перед магнитофоном:
– Эй, мужики! Смотрите, кто пришёл!
Они застряли на разборе одного места в магнитофонной записи. Клавишник Ромка никак не мог сыграть на слух мелодию. Выходили совсем не те ноты. Выскочили злые.
Увидев белокурую головку, торчащую в дверях, смотрели туда, скучившись на сцене в углу, и дулись.
– Ребята, можно к вам?
Она вошла в залу в легкой белой водолазке и джинсах. Закрыла за собой дверь и прижалась к ней, точно её сейчас будут расстреливать.
– Это зачем ещё?! – выступил Женька Шкабарёв, бас-гитарист и звукооператор. Он был самым старшим в группе. – Мы зевак на репетиции не пускаем. Тем более девчонок. Покупай билет и приходи на дискотеку в пятницу вечером.
Она улыбнулась застенчиво и как-то просто, по-человечески, сказала:
– Я хочу с вами играть.
– Играть?!
Все расхохотались. Она опустила голову. Спокойно переждала эмоции мальчишек. А потом твёрдо повторила:
– Да. Играть.
И пошла вперёд, до середины танцевального зала.
Ребята переглянулись. Пошли ей навстречу. Обступили её.
– На чём же ты играешь?
– Я училась в музыкальной школе на фортепиано. Ноты знаю неплохо.
Каждый презрительно улыбался.
– По нотам у нас не играют. Мы на слух музыку подбираем.
– Я могу! – тихо и твёрдо звучал её голосок.
– А ну, Ромка, тащи её в каморку к магу!
Ромка подсел к магнитофону. Перемотал плёнку чуть назад. Нажал пуск.
– Слушай! Чё тут надо играть? Чё это за модуляция?
Она села за клавиши, внимательно прислушивалась к звукам из динамиков. Что-то перебирала пальцами по клавишам. Попросила включить ещё раз. Включили.
Тут уже она не играла. Только слушала. А когда Ромка нажал паузу на магнитофоне, счастливо улыбаясь, сыграла то же самое на синтезаторе, а сыграв, повернулась к ним своей белокурой головкой и спросила:
– Так?
– Ну-ка, ну-ка, как ты там сыграла? – Ромка быстро подскочил к ней и повторил только что проигранное девчонкой.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Книга «Естественная история воображаемого» впервые знакомит русскоязычного читателя с творчеством французского литератора и художника Пьера Бетанкура (1917–2006). Здесь собраны написанные им вдогон Плинию, Свифту, Мишо и другим разрозненные тексты, связанные своей тематикой — путешествия по иным, гротескно-фантастическим мирам с акцентом на тамошние нравы.
Эта история с нотками доброго юмора и намеком на волшебство написана от лица десятиклассника. Коле шестнадцать и это его последние школьные каникулы. Пора взрослеть, стать серьезнее, найти работу на лето и научиться, наконец, отличать фантазии от реальной жизни. С последним пунктом сложнее всего. Лучший друг со своими вечными выдумками не дает заскучать. И главное: нужно понять, откуда взялась эта несносная Машенька с леденцами на липкой ладошке и сладким запахом духов.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.