По любви - [28]
Я и сам любил в юности ходить с ровесниками на костёр. С первой любовью пришлось расстаться. Женился совсем на другой женщине. Счастлив в браке. Дети есть. А тут что? О чём ещё писать? Что выдумывать?
Машенька! Женька! Валентина! Эх вы, дурачки-дурачки! Безумцы…
Вот и вся история.
Продаётся гармонь
Лёгкая декабрьская снежинка тихим вечером опускалась на землю. Она ритмично покачивалась своими кристаллическими крылышками, мечтая поскорее стать частью мягкого снежного ковра, покрывающего землю в большом и шумном городе с жёлтыми огнями уличных фонарей.
Но случилось по-другому, когда под волнами воздушных ударов от пролетающих мимо автомобилей она у самой земли подлетела вверх, пронеслась через Измайловское шоссе и опустилась на чёрный пластик плачущего звуками инструмента – русской гармони. Гармония звуков потрясла её. Снежинка, словно прошитая током, дрогнула, соскочила вниз на руку гармониста и растаяла, превратившись в малюсенькую капельку, похожую на слезу ребёнка.
Пётр Иваныч Паламарчук играл у станции метро «Партизанская» есенинскую «Над окошком месяц». Перед ним на асфальте лежал целлофановый пакетик, придавленный ледяной мелочью прохожих, а под ногами на картонке можно было разглядеть расплывшуюся от влаги надпись: «Продаётся гармонь. Недорого».
Чуть больше месяца назад Пётр Иваныч схоронил жену Любушку. Старость брала своё. От тоски и одиночества не было сил сидеть дома. Пошёл к людям. Играл для них. Кто-то откликался. Бросал ему мелочь и бумажки. Как всегда, молча. Как всегда, спеша. Полицейские ему улыбались. Жалели старика.
Руки озябли, когда к вечеру стало подмораживать. Прошло сорок дней со дня смерти Любушки. В этот день с утра на кухне Пётр Иваныч вырезал из картонной коробки квадратик и очиненным синим карандашом вывел тяжёлые буквы. Пообещал себе – больше не будет играть. Сегодня последний разок.
Достал из холодильника початую бутылку дешёвой водки. Сухой жилистой рукой налил полстакана. Выпил. Помянул, не закусывая горькую. И вышел на улицу, накинув на голову старую кроликовую ушанку, запихнувшись худыми руками в поношенное демисезонное пальто, ухватив в коридоре треугольную табуретку, став вдруг похожим на старого носатого и одинокого ворона…
Гармонь Петру Ивановичу досталась от брата-фронтовика. Григорий Паламарчук играл на ней 9 мая 1945 года в Праге в Великий День Победы, когда стало как-то сразу всё по-другому. Больше уже не надо было проливать кровь, отвоёвывая по уголку, по пяди дома, кварталы и покрытые воронками поля на этой безжалостной войне, терять боевых товарищей, стрелять и колоть врага. Можно было возвращаться домой – восстанавливать разрушенную безумным ураганом войны страну. Жить в почти позабытом мирном быту. Любить. Поднимать детей.
Брат Григорий двадцать лет после войны работал на стройках и умер от сердечного приступа прямо на работе, в маске сварщика, держа в рукавице неразжатой остывающей рукой прилипший к арматуре стонущий электрод.
Пётр Иваныч был самоучкой. Ещё в детстве, перед войной, глядя, как своими весёлыми наигрышами заманивает деревенских девок на гулянку старший брат, он поклялся, что обязательно научится играть на гармони. И научился. Засиживаясь за кнопочками целыми ночами. Переживая и стараясь. Был счастлив, когда первая чистая мелодия полилась из инструмента под его руками на глазах у изумлённого брата и родни. Песня за песней – они сдружились с гармонью.
Потом была Москва. Тётка Ульяна, приютившая деревенских пареньков в своей коммунальной квартирке, и ремесленное училище, в котором Пётр учился на токаря. И война с оборонным заводом, на котором мальчишки вытачивали снаряды, бьющие из русских пушек по врагу за слёзы наших матерей.
На заводе Петя встретил и свою Любушку – паяльщицу из соседнего цеха. Пел ей под гармонь добрые песни. После войны поженились. Любушка родила ему двух девочек-погодок, Танечку и Леночку, разлетевшихся, оперившись красотой юности, вместе с крепкими мужьями в разные концы Советского Союза.
Союза, развалившегося в начале девяностых до того, что дочери оказались за границей. Таня в Литве. Лена на Украине. Приезжали, правда. Гостили у стариков. Садились за праздничный стол в их двухкомнатной квартирке-хрущёвке. Пели всей семьёй песни под отцову гармошку.
Но и это уже в прошлом. С каждым годом жить становилось труднее. И последние пять лет встречались с дочерьми, зятьями и внуками мало. Любушка заболела. Упала на улице. Сломала шейку бедра. Слегла. Пётр ухаживал за ней. Как мог, старался помочь, подбодрить. Она улыбалась. Но ей становилось всё хуже и хуже. Умерла. Вызвал телеграммами дочек. Приехали. Похоронили. И снова уехали, пообещав звонить. Пока вот не звонили.
К вечеру подморозило со студёным ветерком. Он перестал играть. Гармонь никто не покупал, и Пётр Иваныч принялся негнущимися уже руками собирать мелочь, задумав уходить. Длинные пальцы с тёмными венами совсем не слушались. В эту минуту к нему подошёл бородачок с фотоаппаратом.
– Дед, можно тебя сфотографировать? Я занимаюсь фотографией. Снимаю людей. Ты не против?
Пётр Иваныч взял под мышку гармонь и поднял глаза.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.