По кривой дорожке - [44]

Питер уставился на трубку. «Роняет слезы в пиво, прошибает пот от страха». Последний шанс, последний шанс. Потом уже слишком поздно, ничего не поправить.

— К твоему сведению, — бросил Питер, — знай, я выхожу из категории порядочных!

— Что ты несешь? Послушай, Питер, я…

Питер повесил трубку.

В баре «У Салливана» было людно, шумно, весело. Проигрыватель — автомат гремел. Дя «ейк Джекобе беспечно — в окружении девушек — мостился у стойки. Когда он увидел, что к нему пробирается Питер, то бросил подружек и поспешил навстречу.

— Что‑нибудь наклевывается?

— Судья Элсворт. В твоем списке его нет. Телефона в справочнике не значится.

— Темная лошадка. — Вытащив блокнот, Джейк дал Питеру адрес в Сентрал — парк. — Здание в испанском стиле. Лет пятьдесят назад казалось изящным и красивым, да и судья тох'да тоже был молодым и бодрым. А что такое?

— Некогда объясняться. Скажу одно: судья — мой последний шанс. Душу ему вышибу, а говорить заставлю.

— Слушай‑ка, давай и я с тобой, — предложил Джейк. «Тебе он ни за что не откроет, стоит ему в глазок взглянуть. Ты не из тех, с кем судья мечтает пообщаться. А я сойду за посыльного. С девочками только попрощаюсь. — Он вернулся к девушкам у стойки, распростился под скорбные возгласы.

Поехали на такси, по дороге Питер рассказал все обстоятельно.

— Занятная особа эта миссис Клингер, — заметил Джейк. — И знаешь, она права. Слабое звено — судья. Половину судей в Нью — Йорке мафия купила, а остальные — собственность профессиональных политиков. Элсворт, похоже, душой и телом принадлежит «Синему небу». Страх прочно затыкает рты, Питер.

— И открывает тоже, — возразил тот.

В испанском особняке был большой темный вестибюль. У древнего телефонного коммутатора пожилой швейцар в форме читал пухлый журнал. Джейк сказал, что им к судье Элсворту.

— Нужно о вас доложить, — ответил старик.

Выйдя из полумрака, Питер открыл бумажник.

— В аптеку за угол не прогуляетесь за пачкой сигарет? — Он вытащил две бумажки по пятьдесят долларов. — Сдачу оставьте себе.

Рот старика дернулся.

— А какие сигареты, мистер?

— Любой марки. На ваш вкус. Я не курю.

Старик неуверенно потянулся за нежданным богатством.

— Квартира четыре — два.

— Закон и порядок! — разглагольствовал Джейк в скрипящем и постанывающем решетчатом лифте. — Обыватель взывает к ним, пока закон не применят к нему. А за монету продадут и закон и порядок!

Коридор на четвертом этаже освещался мутными матово — оранжевыми лампами.

— Морг чертов! — ругнулся Джейк. — Осади назад, Питер. Уж если я уговорю старикана открыть, ему дверь не запереть.

Питер отодвинулся в оранжевый туннель. Джейк позвонил. Скоро дверь открыли, на цепочке.

— Кто там? — Джейк разглядел пожилую седую женщину.

— Миссис Элсворт?

— Да?

— У меня срочное поручение к судье.

— А почему о вас не доложили? — удивилась женщина.

— В вестибюле никого не было, мадам.

— От кого поручение? Судья работает, ему нельзя мешать.

— Скажите, от мистера Баннермана. Велено передать лично.

— Баннерман? Не знаю никаких Баннерманов.

— Вы судье передайте, он знает.

Дверь захлопнулась. Джейк и Питер томились, гадая, сработает ли. Спустя несколько минут дверь открылась, опять на длину цепочки. На этот раз Джейка разглядывал сам судья.

— Что за поручение? — спросил он.

— Через щелку не передашь, ваша честь. Сами знаете, мистер Баннерман не послал бы меня, коли не срочность. Велено вас спросить кое о чем и передать ответ хозяину.

Судья медлил, наконец, решился — снял цепочку и открыл дверь. Высокий, представительный старик с густыми седыми волосами и кустистыми черными бровями, сейчас насупленными. Джейк вошел, ухитрившись на секунду прислониться спиной к двери так, что проскользнул и Питер.

— Ну и ну! — удивился судья. — А это кто? Питер Стайлз?

— Он самый. И пожалуйста, попросите жену никуда не звонить.

— Нарушение неприкосновенности жилища, вторжение в квартиру, — запротестовал судья. — Это уголовное преступление!

— Убийство и похищение — тоже уголовные преступления. Пожалуйста, миссис Элсворт, очень вас прошу, останьтесь с нами. — Джейк шагнул к двери, к которой бочком двигалась испуганная женщина, и преградил ей путь.

Комната была в стиле здания. Мебель темно — красного дерева, занавески на окнах — выцветший бархат. Висел потемневший портрет, может — отец судьи, и еще один — вероятно, сам судья лет тридцать назад.

— Вы не от Баннермана! — заявил судья.

— Но он открыл для нас дверь, — сказал Джейк.

— Мне некогда, Элсворт, — вмешался Питер. — Я здесь, чтобы узнать, где Элли Уилсон, Корал Стронг и Мэри Льюис. Надо ли объяснять, почему разыскивать их я пришел сюда? Мы оба в курсе, верно?

Старик отвернулся, губы у него шевелились.

— Я мало чем могу заплатить за информацию, — продолжал Питер. — Но вы юрист. Вам известно, какова степень вашей ответственности в убийстве Джорджа Уилсона, изнасиловании и похищении Эллен Уилсон, похищении Корал Стронг и покушении на Мэри Льюис.

— Кристиан! — прошептала старуха. — О чем он?

— Придется вам, Элсворт, рискнуть, не зная, какие у меня есть доказательства. Но не сомневайтесь, у меня будут все. Есть только одно средство добиться снисхождения закона. Пока не поздно, скажите, где искать этих женщин.