По колено в крови. Откровения эсэсовца - [19]
Лейтенант велел не отходить от него далеко во время атаки. Наша группа двинулась к зданиям справа от площади, остальные вдоль улицы. По мере того как мы углублялись в город, пулеметный огонь и артобстрел усиливались. До нас донеслась усиленная громкоговорителем французская речь. Лейтенант осведомился у меня, о чем говорят. Я не сомневался, что кое-кто в нашей резервной роте понимал по-французски, потому что я на лицах многих прочел страх.
А голос между тем вещал: «Вы, ублюдки немецкие! Мы навешаем вам по самую завязку! Наше оружие наготове! Давайте, подходите поближе, немецкие свиньи!»
Я исправно перевел обращение лейтенанту. Тот, испустив тяжкий вздох, вытер выступивший на лбу пот. Не очень приятно было сознавать, что твой командир струсил. Связавшись с мотопехотинцами, я переговорил с каким-то обер-ефрейтором, тот доложил, что все офицеры и унтер-офицеры их подразделения убиты. Обер-ефрейтор также сообщил, что они укрылись где-то в районе рынка, что бельгийцы и французы окружили их, насадив в прилегающих домах пулеметчиков и снайперов. Под финал этого донесения у стоявшего рядом со мной лейтенанта разрывной пулей снесло полчерепа. Я упал на колени, сжав голову руками. Вероятно, мне тогда казалось, что никто меня не заметит. Я просто не знал, что делать и куда идти, как не понимал, отчего вдруг растерялся.
В считаных метрах от меня по стене хлестнула пулеметная очередь, и меня обдало градом осколков кирпича. Мне что-то кричали, я не мог понять откуда, но я уяснил, что засиживаться здесь смертельно опасно, — меня прикончат на месте. Я подумал было перекатом добраться до высаженной взрывом двери дома и укрыться там, но висевший на спине «Петрике» исключал подобный маневр. Встав на четвереньки, я, будто собачонка, стал пробираться ко входу в дом.
Французы, поняв, где я спрятался, сосредоточили огонь на дверном проеме. Я видел тело лежавшего на тротуаре лейтенанта. Картина была не из приятных, но я заставил себя вглядеться в нее. Тут раздался оглушительный залп нашей артиллерии, еще пару секунду спустя мимо меня стали пробегать бойцы нашей резервной роты. Присоединившись к ним, я стал высматривать Крендла, но не обнаружил.
Тот самый обер-ефрейтор из подразделения мотопехотинцев непрестанно вызывал нас, но я не знал, что ему сказать. Пробегая вдоль улицы, мы заметили обершарфюрера из 2-го полка СС «Дас Райх». Стоя с винтовкой, он отчаянно махал, подзывая нас.
— Эй, ты! Кто здесь командир? — обратился он ко мне.
Помню, что все же нашел в себе силы ответить ему, что, мол, командира нету, убили командира. Тогда обершарфюрер развернул меня и как следует пнул к стене. Бойцы резервной роты продвигались дальше и метрах в 15 от нас стали готовиться к атаке.
Обершарфюрер ответил обер-ефрейтору из подразделения мотопехотинцев, выяснил точное местоположение артиллерийских позиций противника в близлежащих домах и дал сигнал к атаке. Резервная рота открыла огонь по домам вокруг рыночной площади, а французы в ответ угостили нас ничуть не меньшей порцией свинца.
Обершарфюрер выкрикнул человек семь или восемь и велел нам обойти здания и продвигаться южнее для соединения с пехотинцами вермахта, действовавшими примерно в семи кварталах, а потом ударить французам в тыл. То есть использовать прием отвлекающей атаки.
Услышав по «Петриксу» голос герра генерала, я не поверил ушам.
— Рядовой Фляйшман! Как слышите меня?
— Слышу вас хорошо, герр генерал!
— Где вас черти носят? Мне нужно, чтобы 8,8-см ударили по координатам 2200, а я никак не могу дозваться их батарею!
— Я сейчас в Сен-Юбере в составе резервной роты, герр генерал!
Ответом была его излюбленная фраза:
— Черт бы вас побрал! Последовал пауза.
— Моему радисту категорически воспрещается покидать свой боевой пост! Может, желаете записаться в эти чертовы пехотинцы? Могу посодействовать! Немедленно направить огонь 8,8-см на координаты 2200! Всей мощью! Стереть в порошок эту часть города!
Но я ведь как-никак числился в резервной роте! Но разве мог я тогда заикнуться об этом разъяренному герру генералу? Не мог, ну не мог я торчать в прицепе, когда рота в полном составе была брошена в бой. Вот это и было самым неприятным во 2-м полку СС «Дас Райх»: никто никогда тебе точно не скажет, что делать, а чего не делать. И ты действовал так, как тебя учили, то есть смотря по обстоятельствам. Впрочем, то, чему нас учили, с точки зрения фронтовых офицеров было бредом сивой кобылы, ни больше ни меньше. Можно было, конечно, действовать согласно тому, что вбивали тебе в голову твои инструкторы, но дело-то в том, что в глазах твоих фронтовых командиров это никак не могло служить оправданием.
Однако вызвать 8,8-см по «Петриксу» оказалось не таким уж и простым делом, принимая во внимание, что нам и головы не давали поднять засевшие в близлежащих зданиях французы. Я заявил обершарфюреру, что мне непременно надо взобраться на крышу. Ему это пришлось явно не по душе, поскольку лишало его радиосвязи с мотопехотинцами. Я попытался объяснить ему, что, дескать, приказ исходит от генерала Роммеля. Тут он недвусмысленно заявил, что думает обо всех этих вышестоящих, и жестами призвал троих бойцов резервной роты оставить позиции и подойти к нам. И приказал им сопроводить меня на крышу многоквартирного дома.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.