По эту сторону зла - [57]

Он объяснил нам суть своего требования. Его легионеры — очень молодые люди из интеллигентных семей. Они замечательные бойцы, но физически не очень крепки, потому что не привычны к тяжелым нагрузкам и нуждаются в отдыхе, после которого вернутся в строй с еще большим энтузиазмом.

Я пообещал, что срочно передам германскому командованию подробности требований поляков, и мы договорились, что наша делегация вернется через день для дальнейших переговоров. Следующая встреча состоялась в новой, гораздо более просторной землянке Пилсудского — похоже, дарованная немецким командованием передышка пошла полякам на пользу.

Поблагодарив нас за помощь, Пилсудский согласился ответить на мои политические вопросы. Он заявил, что после войны должна быть создана объединенная Польша, в которую войдут и Галиция, и территория, оккупированная Россией. Я спросил, будет ли он претендовать также и на Померанию, и он ответил, что этот вопрос нужно оставить будущим поколениям.

Наш разговор несколько раз прерывался сопровождающим нас австрийским офицером — очевидно, австрийцев беспокоит столь долгая беседа представителя Германии с польским генералом.

Петра

Несмотря на то что в 1915 году граф Гарри уладил конфликт немецкого командования с несговорчивым польским лидером, через год между ними разгорелось новое противостояние, куда более серьезное. К июню 1916 года поляки составляли заметную часть немецкой армии — в их легионах насчитывалось около 25 тысяч человек. В ноябре того же года на этнических польских землях было образовано марионеточное Королевство Польское, подчинявшееся Германской империи, и польские легионы стали частью рейхсвера. Однако бо́льшая часть польских военнослужащих во главе с Пилсудским отказалась приносить присягу кайзеру, что привело к массовым арестам легионеров. Пилсудского заточили в одиночную камеру в тюрьме-крепости Магдебург, на этот раз не в русской, а в немецкой.

Неизвестно, как бы сложилась его судьба, если бы в октябре 1918 года в городе Киле не вспыхнуло восстание моряков, которое привело к разгоревшейся по всей стране революции, покончившей с Германской империей. К счастью, кто-то вспомнил о сидящем в магдебургской тюрьме польском генерале и спохватился: не прикончат ли его озверевшие революционные толпы? Чтобы вывезти его из Магдебурга, завершающая свое существование администрация Германской империи снова обратилась к графу Кесслеру в надежде, что он опять сумеет договориться с гордым польским шляхтичем.

Отрывки из дневника графа Гарри

Магдебург, 6 ноября

…ни свет ни заря меня разбудил адъютант военного коменданта и попросил немедленно явиться в штаб. Военный комендант сообщил мне, что получил приказ поднять гарнизон по тревоге, но он не решается так поступить, опасаясь, что это приведет к мятежу. Пока мы беседовали, пришла телеграмма, что Ганновер захвачен мятежниками и они стекаются в Берлин, где уже создано красное правительство.

Я решил, что нужно поспешить с отъездом Пилсудского, пока волна революции не захлестнула Магдебург, и помчался в крепость. Пилсудский уже собрал вещи и поджидал меня во дворе, куда его вывела охрана. Долгое сидение в тюремной камере сделало его еще более хмурым, чем он был на линии фронта.

Я объяснил, что могу способствовать его освобождению и отъезду на родину, если он письменно обещает не переходить со своими легионами на сторону Антанты. Писать Пилсудский отказался, но готов был дать свое честное дворянское слово. Я решил этим удовлетвориться, чтобы не осложнять и без того сложную ситуацию. К счастью, мы с ним друг другу доверяем. Адъютант коменданта помог вынести чемоданы Пилсудского, мы сели в мою машину и через несколько часов прибыли в Берлин, откуда он беспрепятственно отправился в Польшу.

Петра

Выйдя с платформы, с которой поезд увез Пилсудского в Варшаву, граф Гарри вздохнул с облегчением: «Слава богу, с Польшей я покончил!» Но уже через неделю он понял, что был не прав — как он ни старался убежать от Польши, она опять его настигала.

А пока, довольный завершением нелегкой задачи, он расслабился и решил по дороге домой взглянуть на императорский дворец, по слухам, разграбленный разъяренной толпой. Те же слухи утверждали, что император чудом вырвался из рук мятежников, отрекся от престола и скрылся неизвестно куда, спасая свою жизнь.

Хотя приближались сумерки, но на дворцовой площади было еще достаточно светло, чтобы заметить кучки людей, несущих и волочащих какие-то вещи, скорее всего, украденные из бесхозного дворца. Гарри вошел через проем, оставленный сорванной с петель дверью, и с печалью оглядел изувеченные парадные залы и чуть не прослезился — смотреть на них не хотелось. Лучше пройти в личные покои кайзера, чтобы понять, каким он был, последний Гогенцоллерн.

То, что Гарри обнаружил в покоях кайзера, огорчило его больше, чем общий разгром и разорение. Остатки любимых картин последнего Гогенцоллерна говорили о его низменном обывательском вкусе, обломки его кресел свидетельствовали об отсутствии у монарха даже ничтожного представления о прекрасном, осколки его зеркал отвергали малейшую надежду на его понимании мира. И этот жалкий человек правил великой империей! Неудивительно, что он эту империю погубил. Гарри со вздохом покинул разоренный дворец, но отдохнуть ему не пришлось.