По эту сторону зла - [26]

Декабрь 1904 года, Лондон

Провел рождественский вечер с Герхартом Гауптманом. Необычайно симпатичный человек.

17 января 1905 года, Берлин

Утром получил печальное сообщение о скоропостижной кончине нашей милой Каролин, эрцгерцогини Сакс-Тюрингии. Она неожиданно умерла от воспаления легких, вызванного падением с лошади во время верховой прогулки. Через день после происшествия у бедняжки резко поднялась температура, и она скончалась буквально на глазах мужа и детей. Такая потеря, такая потеря! Она была не слишком образованна, но искренне любила современное искусство и меня, грешного. Эрцгерцог не одобрял ни того ни другого — он предпочитал только охоту и дружную мужскую компанию и не часто посещал приемы в музее, которые обожала покойная герцогиня.

21 января 1905 года, Веймар

Вернулся с похорон нашей бедной милой эрцгерцогини. На душе грустно и тревожно — скоро ли я почувствую нерасположение эрцгерцога?

24 января 1905 года, Берлин

Получил известие о серьезной болезни мамы. Уезжаю в Париж.

8 февраля 1905 года, Париж

Сегодня был у Родена. Хотел договориться с ним, чтобы он сделал бюст Ницше. Он очень колеблется, утверждая, что трудно делать портрет того, кого никогда не видел. Я уговариваю его, настаивая на том, что мне удалось снять посмертную маску Ницше.

— Это уже лучше, — отозвался Роден. — По крайней мере есть костная структура, это основа для каждого скульптора. Но главное — передать движение мышц, натянутых на кости. Когда ты схватываешь это движение, ты можешь начинать работу.

27 мая 1905 года, Париж

Обедал у Родена в Медоне. Облаченный в белый летний костюм, он встретил меня на станции, и мы поехали к нему в конной коляске. Всю дорогу он жаловался на государственные фонды, которые не делают ему заказов и не поддерживают его творчество. Мне кажется, что он преувеличивает.

После обеда мы отправились в маленький домик на краю деревни, который служит ему мастерской, и стали выбирать эскизы для веймарской выставки. Он отложил несколько набросков и объявил, что дарит их моему Архиву. Он хотел бы, чтобы в веймарском музее был создан постоянный зал гипсовых слепков с его скульптур — он считает, что гипсовые слепки отражают его творческую мысль вернее, чем мрамор и бронза. Я предложил ему записывать свои суждения об искусстве, и он с энтузиазмом согласился.

Неожиданная запись в тот же день — 27 мая 1905 года:

Русский Балтийский флот был отправлен в кругосветное плавание для участия в русско-японской войне только для того, чтобы немедленно быть затопленным японцами в битве при Цусиме.

Петра

Все, хватит переводить выдержки из дневника графа Гарри! Это затягивает, как воронка, — я вчера всю ночь читала этот дневник и не могла оторваться. Но я не в состоянии перевести десять тысяч страниц! Буду действовать обычным путем — просто перескажу жизненную историю графа Гарри Кесслера — покровителя художников-модернистов, дипломата и шпиона.

Граф Гарри

Лондон

Он проснулся от громкого стука в дверь, посмотрел на часы и удивился — было без пяти восемь. Никто никогда не будил его так рано. Он закрыл глаза, надеясь, что это ошибка, но стук становился все громче. Его перекрыл еще более громкий голос:

— Гарри, откройте! Это я, Майоль!

Чертыхаясь, граф босиком прошлепал к двери — ночные тапочки куда-то запропастились, а шум, поднятий скульптором, небось уже разбудил всех соседей.

— Что случилось? — спросил он, не отворяя дверь. — Зачем вы явились в такую рань?

Майоль бормотал сквозь дверь, что он час назад прибыл в Лондон и должен срочно посоветоваться с графом Гарри по важному делу, но тот не стал его слушать и предложил встретиться вечером в ресторане «Савой». Когда разочарованный скульптор ушел, Гарри вернулся в постель, но заснуть уже не мог — ему нужно было мысленно приготовиться к предстоящей через пару часов деловой встрече.

Все произошло две недели назад, неожиданно, но заманчиво. Он тогда был в Берлине, и его вдруг пригласили в императорский дворец на фортепианный концерт. Он давно не был при дворе и с огорчением отметил, как постарела за это время императрица. После концерта избранным гостям предложили остаться на легкий ужин. Гарри был не в восторге от императорской кухни, но само приглашение казалось лестным, и он с удовольствием поднялся на второй этаж в малый обеденный зал.

Когда он обвел глазами нарядный зал в поисках приятного собеседника, его поманил за свой столик директор Дойче Банка господин ЛЛ., с которым Гарри был знаком только шапочно. Слегка удивившись, он сел за столик господина ЛЛ., начиная подозревать, что приглашение на концерт было не случайным. Так оно и оказалось.

После нескольких наводящих вопросов директор банка вдруг рассыпался в комплиментах, восхищаясь светскими манерами молодого графа и его редким знанием многих европейских языков. Еще не понимая, куда тот клонит, Гарри насторожился, и не напрасно.

— Мы давно наблюдаем за вами, — продолжал господин ЛЛ.

«Кто это — мы?» — встревожился Гарри, но промолчал.

Можно было подумать, что господин ЛЛ. прочел его мысль:

— Мы — это министерство иностранных дел. Нас заинтересовала легкость вашего порхания между всеми европейскими столицами, равно как и ваши тесные связи со многими видными европейскими светилами. И нам стало жаль, что мы не используем ваши прекрасные качества.