По эту сторону фронта - [97]
Показывая кивком, что намек понят, я поинтересовался:
– А дальше что? Когда обратно, на фронт?
Командир, собирая бумаги, пожал плечами:
– Вечно ты впереди паровоза бежишь. Я ведь еще даже рапорт по итогам операции не подавал, поэтому никаких распоряжений не было. Одно могу сказать – здесь нас не оставят, не беспокойся. А к вечеру, думаю, все станет ясно. Так что – свободен!
– Тогда – до вечера!
– Угу…
Уже подходя к дверям, я, вспомнив встречу на входе в здание, спросил:
– Слушай, а что тут люди Власика до сих пор трутся? Тот усатый полковник, которого мы встретили возле дверей, точно из его команды. Перед кем они понты колотят? Операцию ведь переиграли?
Серега, подталкивая меня к двери, отмахнулся:
– Не знаю. Мне такие вещи не докладывают. Хотя я тоже удивляюсь – с утра сам Власик опять прилетел, а потом укатил куда-то на машине. Но это их игры, а ты меня своими вопросами задерживаешь!
– Ладно, развозникался! Уже ухожу. Но учти – пешком не пойду, а возьму твою машину.
– Бери, только сразу назад отошлешь.
– Понял.
А потом, доехав до своих ребят, отлично помылся в бане, которую устроили в специально поставленной на берегу озерка армейской палатке, и, перекусив, завалился спать.
В принципе задрыхли все, поскольку ничто так не способствует сну, как хорошо выполненная работа. А часов в одиннадцать вечера нас поднял бесцеремонный Гусев. Зайдя в расположение и скомандовав «подъем», он приказал водителю занести вещмешок, от которого по всей палатке сразу распространился одуряющий запах копченостей. После чего отпустив шофера и дождавшись, пока вся спецгруппа рассядется за столом, стоящим посередине помещения, Серега выставил три запечатанные сургучом бутылки беленькой. Оглядев довольные лица своих людей, командир скомандовал:
– Ну, чего смотрите? Я, что ли, резать и наливать буду? Не дождетесь! Я это все добыл, а вы – банкуйте!
Народ сразу зашевелился, и пока Марат ковырял сургуч, Гек со Змеем извлекли из вещмешка здоровый кусок окорока, завернутого в вощеную бумагу, и принялись сноровисто распускать его на толстые шматки, складывая получившиеся ломти в крышки трофейных котелков. Жан тоже не сидел без дела, нарезая большой каравай хлеба «вишней», она же НР образца тысяча девятьсот сорок третьего года. Вспомнив, как он им во время допроса, для лучшей говорливости и освежения памяти, пугал «языка», я только хмыкнул. Все-таки нож разведчика – это универсальная штуковина. И часовых резать можно, и хлеб, и банки вскрывать, и вместо вилки использовать, и как детектор лжи применять. А самое главное – он всегда с собой. Достав из ножен свою «вишню», я воткнул нож в стол, с удовольствием в очередной раз оглядев рукоятку. Мужики, как падкие до новинок люди, просто тащились, когда поменяли стандартную черную ручку на наборную – из плексигласа. Как же, пластмасса – это новинка! Это круто! Пусть на морозе руку холодит и когда в крови перемажется, скользит как сволочь, но все равно – круто!
Я разным пластиком был сыт по горло еще в своем времени, поэтому умельцы мне сделали тоже наборную, но из бересты. Склеили пластины, насадили на хвостовик, обработали шкурками по убывающей. После этого несколько дней выдерживали в масле и под конец нанесли пчелиный воск и отполировали. Так что теперь у меня – нож! В руке сидит как влитой! На морозе не холодит, не разбухает и не скользит в крови. За счет небольшой толщины лезвия, даже если упрется в ребро, то изгибается и входит внутрь вражьего организма без задержек. В общем – прелесть!
А эти поклонники прогресса, как последние идиоты, только хихикают и меня ретроградом обзывают. Хотя Марат, который не поддался общим веяниям и даже не сменил стандартную рукоятку на что-то эксклюзивное, недавно у меня узнавал процесс изготовления берестяной ручки. Так что, видимо, зам решил не обращать внимания на модные тенденции и пойти моим путем.
– Ты что, опять уснул?
– А?
Голос Гусева оторвал меня от созерцательных настроений и, оглядев стол, я понял – все готово к мини-банкету. А Серега, подхохатывая, добавил:
– Сидит тут, уставившись на свою финку, и грезит наяву! Или как это ты в таких случаях говоришь – медитируешь? А между прочим, уже все разлито! Так что давай, мужики, – за успешное выполнение задания командования!
Подхватив свою кружку, я глухо брякнул ею о жестяные посудины товарищей и плеснул в глотку обжигающую жидкость.
А потом пошел разговор ни о чем. Пацаны вспоминали эпизоды последней операции и даже показывали их в лицах. Серега ржал и требовал уточнений. И я наконец понял, что за странный запах был во время допроса первой группы диверсантов. Тогда было не до посторонних вопросов, поэтому я только крутил носом и косился как на пленников, так и на своих людей, подозревая их в крайней несдержанности. А оказалось все просто – маратовский «язык», когда увидел вылетающее на него из кустов пестро-ленточное нечто, попытался встать, при этом не прекращая того процесса, из-за которого приходил к ручью. Шах его спеленал, штанишки пленному подтянул, но вот о их содержимом даже не догадывался, до тех пор пока колонну АКовцев не погнали к подъехавшему подкреплению. К тому времени слегка пришедший в себя поляк просто не выдержал дискомфорта и слезно взмолился разрешить ему выгрести нежданный багаж. Я уже умотал встречать НКВДешников, поэтому весь этот цирк пропустил, зато сейчас наконец стало ясно, что у меня вовсе не было обонятельных галлюцинаций.
Может ли пришелец из будущего в одиночку изменить мир? Умные политики и маститые ученые доказывают нам, что нет. Но Илья Лисов не знал этого авторитетного мнения. Против своего желания оказавшись 22 июня 1941 года на советско-германской границе, он вынужден был вступить в бой с фашистами, просто для того чтобы выжить. А потом, освоившись в новом времени, Илья решает сделать попытку повлиять на события, чтобы уменьшить количество погибших в войне. С трудом, но это ему удается. И вот на дворе конец лета 1944 года.
Что делать, если обычного человека совершенно неожиданно занесло из нашего просвещенного времени в самый страшный год советской истории? Да еще и всего за день до того, как сотни «юнкерсов» начнут раскручивать винты двигателей, а миллионы немецких солдат получат приказ о переходе границы с СССР. Наверное, для начала попробовать просто остаться в живых. А потом, выдав себя за потерявшего память вследствие контузии, взять в руки винтовку и, если уж так повернулась жизнь, воевать за свою страну. Но не просто воевать, а, собрав все свои крайне куцые знания о прошлом, попробовать хоть как-то изменить ситуацию, при которой его Родина понесла страшные людские потери.
Опять попаданец. Опять в прошлое. Только все уважающие себя герои попадают в точки бифуркации истории. Этот же попал в то время, когда уже все решено и ничего нельзя изменить. Территория бывшей Российской империи. 1918 год. И что делать, если ему не нравятся ни белые, ни красные, ни даже, прости господи, зеленые. Анархисты, монархисты и прочие «исты» тоже не прельщают. Нацистов (которые еще толком и не вылупились) он вообще не переваривает. Как же быть в этом случае? Кто его знает… Содержит нецезурную брань.
Чур уже вполне освоился в прошлом. Многого достиг, превратившись в героя войны с тевтонцами, о котором пишут как социалистические, так и буржуазные газеты. Но далеко не всем нравится проводимая им политика. И когда «старые большевики» пытаются ему указать на неверность поведения, то прагматичный командир подразделения морской пехоты, недолго думая, просто отдает настойчивых советчиков под трибунал. Только в Москве этот арест вызвал сильнейшее недовольство, и непредсказуемый краском был срочно вызван в столицу.
Военные приключения Ильи Лисова продолжаются. Зная будущее, он все-таки смог так изменить ход Великой Отечественной войны, что не произошло ни харьковской катастрофы, ни потери Крыма, ни Сталинграда. Так что теперь, к концу 1943 года, Красная Армия вышла к границам СССР и с боями двигается дальше, на запад. Илья, как и миллионы советских солдат, воюет, но совершенно не подозревает, что в один прекрасный момент люди из НКВД опять зададут ему вопрос: «Лисов, а вы кто?» И на этот раз придется отвечать честно…
Попаданец в восемнадцатый год хоть и определился со стороной, но так и не смог заставить себя делить людей исключительно по классовому признаку. Он слишком прагматичен для подобной глупости. Да и знания будущего заставляют его искать свой путь. Поэтому Чур с одинаковой легкостью может закатать в морду как за призывы к мировой революции, так и за призывы к уничтожению Советов. Наверное, из-за этого и людей в батальон подбирает себе под стать, отталкиваясь лишь от личных качеств человека. И там уже плевать, кто это – бывший барон или вчерашний крестьянин.
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…
Ну, вроде прижился. И даже умудрился начать кормить семью. Но как всегда, хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. В преддверии войны в тайге у станции начало твориться что-то странное и страшное, и разбираться с этими неприятностями придётся именно ему. Человеку, случайно оказавшемуся в этом мире и в этом теле…
Вроде всё получается, и он даже сумел заслужить среди местных какое-то уважение. Даже своя семья появилась. Вроде бы живи и радуйся, ведь у него теперь есть всё, о чём только может мечтать обычный человек, но снова, как и всегда, в жизненные планы вмешивается проза жизни. Война, которую он ждал, началась, а вместе с нею начались и новые проблемы…
Многое рассказывают о них. Что и воины они великие, что и смерти не боятся, что… Но вот что из этого правда, знают только они сами. Казаки. Те, кого называют вольным воинством. Те, кто служит не правителям, а родине, и испокон веков хранят свою землю от любого врага…
В свои шестнадцать он прославился на всю округу как лучший следопыт. А ещё как механик-самородок, умеющий придумывать новые машины. А на самом деле в теле юного охотника оказался сорокалетний мужик из другого времени и другого мира. И вот теперь он вынужден скрывать свои знания и умения, пытаясь прижиться в новом для себя теле. Ведь всё, что его теперь окружает, он знает только по книгам и фильмам. А тут и настоящие хунхузы, готовые ограбить и убить зазевавшегося путника, и ханты, живущие своим миром и охраняющие границу империи, и дворяне, которым положено кланяться, снимая шапку.