По дуге большого круга - [87]

К тому времени он к званию кандидата наук добавил ученую степень доцента.

Светлана думала, что теперь-то они заживут спокойной, размеренной жизнью. Но не тут-то было. Опять суточные дежурства, корабельные практики продолжительностью месяц и более… Приходилось терпеть, такова судьба офицерской жены.

В училище Евгений Петрович довольно быстро продвинулся по службе, стал сначала начальником научно-исследовательского отдела, а затем заместителем начальника училища по учебной и научной работе, защитил в Ленинграде докторскую диссертацию и получил звание профессора.

Вообще-то Светлана, теперь уже Светлана Ивановна, к карьерному росту как своему, так и мужа относилась, можно сказать, прохладно. Как говорится, был бы человек хороший.

Ксения Ивановна, мать Светланы, ушла из жизни в преклонном возрасте. Все это время она жила в Уссурийске, в семье сына Владимира, которому дали квартиру после сноса старого «купеческого» дома.

Наступило время перестройки, а потом и «ревущие девяностые». Рушилась промышленность, сменилась власть, весь уклад жизни. ЦКБ развалилось, Светлана Ивановна оказалась на пенсии.

Евгений как-то после очередного дежурства по училищу в расстроенных чувствах заявил:

– Все, ухожу со службы. Не могу смотреть, что с нами делают.

В конце 1991 года его уволили в запас, и он устроился на работу в политехнический институт, куда его давно приглашал ректор.

А через некоторое время после его безвременного ухода из жизни, Евгения Петровича избрали ректором.

Сколько Светлана его ни отговаривала, он остался при своем мнении.

– Институт мне не безразличен, – говорил он. – Это ведь моя альма-матер, и кому-то надо за нее бороться. Порох в пороховницах еще есть. Попробую, но с твоей помощью, конечно.

Еще один жизненный этап заканчивался. На смену зрелости приходила мудрость.

Мудрость приходит с годами, говорят в народе.

Забот прибавилось. Появился сын Сергей.

Теперь Евгений Петрович был занят на работе не только с утра до позднего вечера, но и в субботы и воскресенья. Необходимость выезда в командировки тоже сбивала привычный ритм жизни.

Когда замотанный работой муж приходил домой, Светлана, жалея его, все-таки выговаривала:

– И чего ты так выкладываешься? Думаешь, кто-нибудь оценит?

Он молча уходил в другую комнату, а она продолжала:

– Уйдешь ты с ректорства рано или поздно, придет другой человек и сделает все, чтобы и ты и твои дела были забыты.

– Знаешь что, Свечка, – отвечал он, – что так будет, я верю, – есть такая наука диалектика или, как говорят в Одессе и во Франции «се ля ви» – такова жизнь. Но и просто так сидеть совесть не позволяет.

Свечка – это уменьшительное от «Светочки», и еще он любил называть ее «Светлячок».

Евгений Петрович написал десятки учебников и учебных пособий в добавок к тем, что подготовил в военно-морском училище, стал лауреатом нескольких престижных премий, в том числе премии Президента России, избирался депутатом краевого законодательного собрания и городской думы. Когда он надевал по соответствующему случаю парадную форму капитана 1-го ранга, то ловил на себе восхищенные или завистливые взгляды коллег и случайных прохожих, разглядывающих ордена и медали, теснившиеся на его груди.

Воистину правду говорят:

– Где родился, там и пригодился.

Конечно, это относилось в большей степени к Светлане, уроженке Приморского края. К Евгению, уроженцу Воронежской области, более подходила другая поговорка:

– Где рос, там и прирос.

Уже в зрелые годы Евгению Петровичу удалось разыскать своего, как теперь говорят, «биологического отца». Но они успели обменяться всего парой писем, когда отец ушел из жизни.

Через 15 лет ректорства Евгений Петрович стал президентом университета. Ну а то, о чем говорила Светлана, все-таки состоялось.

Дуга четвертая

Евгений Гуримов начал вести дневник где-то на переходе от отрочества к юности, после окончания восьмого класса. Толчком к этому послужил организованный школой турпоход по Приморскому краю, в котором группа школьников прошагала пешком от Ворошилова до Мокрушинских пещер в районе Ольгинского залива и обратно до Ворошилова. Все происходившее с ними Евгений ежедневно записывал в толстую тетрадь простым карандашом. В памяти остались укусы клещей, борьба с кровопийцами-комарами, увиденная наяву прямо на заброшенной дороге змеиная «свадьба», представляющая собой огромный шар из переплетенных змеиных тел, из которого высовывались концы хвостов и головы змей с высунутыми раздвоенными языками. В общем, зрелище не для слабонервных.

Пещеры особого впечатления не оставили. Своды были закопченными, стены исписаны побывавшими здесь местными жителями и туристами. Интересными показались сосульки сталактитов и сталагмитов, да озера с кристально чистой водой…

Школьникам приходилось тащить на себе по очереди ведра, в которых на привалах готовили немудреную еду.

По этому случаю Евгений сочинил частушку:

Как туристы наши

Объелись кашей,

Нести ведра не хотят —

Только ягоды едят!

А ягод, особенно земляники, было вдоволь.

После возвращения в Уссурийск по местному радио прозвучала передача об этом походе, в том числе и частушка.