По дуге большого круга - [133]

«Здесь масса точек, в которых можно петь, – пишет он в самом начале гастролей, – и на меня в филармонии сотни заявок отовсюду. Прием везде хороший, но понимают меня, конечно, хуже, чем в центрах».

Но тут он ошибался. Как могли не понять моряки и их семьи песню, которая была популярна в годы юности Евгения:

Летят перелетные птицы

В осенней дали голубой,

Летят они в жаркие страны,

А я остаюся с тобой.

А я остаюся с тобою,

Родная моя сторона,

Не нужно мне солнце чужое,

Чужая земля не нужна.

Однажды Евгений Петрович председательствовал на заседании Ассоциации профессоров стран Северо-Восточной Азии. Проходила эта конференция в Улан-Баторе и собрала профессоров из Японии, России, Кореи, Китая и Монголии.

Во время перерыва к нему подошел один из переводчиков, обслуживающих конференцию, и на довольно чистом русском языке представился:

– Я – Тимур, так звали сына вашего писателя Гайдара.

Потом добавил:

– Молодые люди в Монголии сейчас почти не знают русского языка. А мне нравится Гайдар. Читал многие его произведения. Но особенно мне понравилась повесть «Тимур и его команда». Я тоже Тимур, но только без команды, – обезоруживающе улыбнулся монгол.

На самом деле его фамилия читается, как Тумур, что в переводе с монгольского означает «железный, твердый». Это имя закрепилось и за Тамерланом который известен, как полководец и эмир, создатель государства со столицей в Самарканде, Тамерлан, получивший прозвище Хромой Тимур. Он разгромил Золотую Орду, прославился своей жестокостью. Происходил из монгольского племени. Выше предписаний религии ставил законы Чингисхана. Наверное, его прозвали так не только за железные доспехи, но и за твердость характера и железную волю, позволившую завоевать полмира.

Несмотря на то, что в творчестве Гайдара (А. Голикова) восточная тематика не нашла отражения, он, по-видимому, к Востоку относился неравнодушно. Поэтому и сына назвал Тимуром, и литературный псевдоним себе выбрал Гайдар.

Некоторые современники в своих воспоминаниях пишут, что когда они спрашивали у Аркадия Петровича, что означает его псевдоним, то он говорил, что так в Хакассии называют красных командиров. Однако на хакасском языке слово «Хайдар» означает «Куда? В какую сторону?» и словосочетание «Хайдар Голик» якобы звучало так: «Куда едет Голиков? В какую сторону?»

Один из биографов писателя Борис Емельянов трактовал перевод этого слова с монгольского так: «Гайдар – это всадник скачущий впереди». В этом есть какая-то доля истины. Аркадий Голиков действительно бывал в Башкирии, Хакассии, а имена Гайдар, Гейдар, Хайдар на Востоке распространены.

А вот какую версию выдвигает сын писателя Тимур Гайдар в своей книге об отце:

«Аркадий Гайдар на такой вопрос (о псевдониме) не отвечал. Если приставали, то отделывался шуткой…»

Но чего бы вздумалось девятнадцатилетнему Аркадию Голикову брать иноплеменное, хотя и звучное имя?..

Разгадать загадку удалось его школьному товарищу А. М. Гольдину. В детстве Аркадий учил французский язык, в котором приставка «д» указывает на принадлежность или происхождение, скажем д’Артаньян – из Артаньяна.

Итак, 1923 год, Аркадий Голиков ранен, контужен, болен. Путь кадрового командира, начатый так уверенно, заволокли тучи. Что делать дальше? Как жить? Созревает решение – литература.

Тогда и придуман, найден литературный псевдоним: «Г» – первая буква фамилии Голиков; «АЙ» – первая и последняя буква имени; «Д» – по-французски «из»; «АР» – первые буквы названия родного города. Г-АЙ-Д-АР: «Голиков Аркадий из Арзамаса». Кстати, поначалу он и подписывался – Гайдар, без имени и даже без инициалов. Ведь имя уже входило частичкой в псевдоним. Лишь когда псевдоним стал фамилией, на книгах появилось: «Аркадий Гайдар».

Евгений Петрович дважды был в Монголии. Неоднократно задавал и переводчикам, и монголам, знающим русский язык, вопрос, что означает в переводе с монгольского слово «Гайдар». Как правило, ему отвечали, что в современном монгольском языке такого слова нет.

Однажды ректоров повезли на экскурсию в заповедник «Монголия. XIII век». Перед этим прошли грозовые дожди. Автобус, переваливаясь с борта на борт и весело разбрызгивая лужи, доставил к месту назначения за несколько сотен верст от Улан-Батора.

Евгения Петровича вежливо спросили:

– Вас не укачивает?

Он мысленно усмехнулся, вспоминая свое морское прошлое и борьбу с самим собой и с качкой корабля во время шторма.

– Да нет, спасибо, – ответил он, стараясь не прикусить язык, когда автобус неожиданно подбросило на внеочередном ухабе.

Переводчик продолжал:

– А вот один профессор из Кореи (он едет в другом автобусе), качку вообще не переносит, так мы ему по старому монгольскому рецепту скотчем заклеили попку.

– Это как? – ошарашенно спросил Евгений Петрович. Оказалось, что не попку, а пупок, а скотчем, потому что под рукой другого материала не оказалось. Потом ему показали этого корейского страдальца и надо отметить, что выглядел он довольно бодро.

Обедом накормили в большой юрте, обустроенной так, как она должна была выглядеть во времена Чингисхана. Единственным неудобством служило то, что сидеть пришлось прямо на полу перед низенькими столиками. Дали попробовать по чашке кумыса, а обед сопровождался выступлением монгольских девушек в национальных костюмах, играющих на национальных инструментах.